б) поддерживать значительное морское превосходство и, по крайней мере, воздушное равенство с Россией с тем, чтобы Британия смогла с наиболее возможной быстротой сконцентрировать силы в угрожаемом районе»
[28]
.
Главный вывод, к которому пришли «астрологи» HSCS, заключался в следующем: « ...в течение, по крайней мере, пяти лет после войны основной заботой русских будет сохранение мира и восстановление с экономической помощью Англии и США разрушенного хозяйства»
[29]
.
В то время, когда в Лондоне дальновидно прогнозировали перспективы развития советской внешней политики после войны, в Москве готовились к решающим сражениям на советско-германском фронте. 22—23 мая И. В. Сталин провел совещание в Ставке, на котором присутствовали его заместители, заместитель начальника Генерального штаба, командующие фронтами, которым предстояло принять участие в освобождении Белоруссии, и другие военачальники. Они утвердили план проведения операции «Багратион», намеченной на июнь 1944 года.
К разгрому немецко-фашистских войск в Белоруссии основательно готовились 1-й Прибалтийский, 3-й, 2-й и 1-й Белорусские фронты. К участкам предстоящего прорыва стягивались огромные массы войск и боевой техники. Создавалось решающее превосходство над противником. В состав четырех фронтов должны были входить 166 дивизий, 12 танковых и механизированных корпусов, 7 укрепленных районов, 21 стрелковая, отдельная танковая и механизированные бригады. Нелегко было обеспечить эту группировку всем необходимым для предстоящего сражения. Еще труднее — скрытно от противника провести сосредоточение такого количества войск и боевой техники.
Специалисты германской военной разведки, неустанно следившие за всем, что происходит на Восточном фронте, считали, что решающее наступление советское командование предпримет на юго-западном направлении, южнее Полесья, где Красная Армия уже добилась успеха. Немецкие генералы полагали, что советские войска будут наносить удары в этом направлении для того, чтобы вывести из войны Румынию и Венгрию, основных европейских союзников Германии. Именно к такому развитию событий весной 1944 года готовилось верховное командование Германии, одновременно укрепляя и центральный сектор Восточного фронта.
17 июня 1944 года Скляров, на основе сведений, полученных от «Долли», докладывал в Центр:
«27 мая Гитлер впервые с октября 1943 года встретился с японским послом Осима. В ходе беседы Гитлер сказал, что хотя многие считают, что русские начнут главное наступление на юге и через Карпаты на Балканы и Венгрию, он лично полагает, что русские попытаются наступать на Варшаву через Львов, а после этого могут предпринять наступление в Румынии...»
На этот раз Гитлер был близок к истине. Доверяя опыту своих генералов и данным абвера, он тем не менее приказал перебросить новые танковые соединения на центральный участок Восточного фронта. Сведения об этих перебросках «Долли» передал советской военной разведке. Скляров докладывал в Центр:
«“Долли ” сообщил следующие данные о перебросках немецких войск:
...Согласно сведений, полученных из перехвата, 715 пд сменила в Италии бронедивизию «Герман Геринг». На 19 июня был обеспечен железнодорожный транспорт для переброски ее в Восточную Пруссию. На 20 июня передовой отряд дивизии, состоящий примерно из 600 офицеров и солдат, прибыл в Insterburg. На следующий день прибыло два эшелона танков. 40 танков были направлены в Lintz около Вены. Генерал, командир дивизии, все еще находится в Италии. Перехват от 23 июня от штаба связи этой дивизии информирует, что, возможный сборный пункт этой дивизии — район Лодзи. Окончательное решение будет принято 24 июня»
[30]
.
Далее Скляров докладывал: «...Подтверждается, что 19 бронедивизия из Брюсселя перебрасывается на Восточный фронт. 10 бронегренадерская дивизия, которая формировалась в Германии для направления на Западный фронт, также перебрасывается на Восток. Из Норвегии 196 пехотная дивизия также перебрасывается на Восточный фронт...»
Сведения о фашистской Германии и ее сателлитах в 1944 году поступали в Центр еще от одного разведчика, который числился в военной разведке под псевдонимом «Эдуард».
Глава шестая. Экстренное совещание на Лубянке
В феврале 1944 года на Лубянке было проведено экстренное совещание
[31]
. В его работе приняли участие шесть человек. Пятеро — самые засекреченные работники советских специальных служб — Главного разведывательного управления и Первого главного управления НКВД, занимавшегося ведением внешней разведки. Совещание было собрано по указанию наркома внутренних дел Л. П. Берии. Не исключено, что это совещание проходило по личному указанию И. В. Сталина. Вопросы, которые предстояло обсудить в тот день на Лубянке, без ведома И. В. Сталина решаться не могли.
Руководил работой совещания Л. П. Берия. Это придавало секретной встрече особый характер.
Кого же Берия пригласил в свой кабинет в феврале 1944 года? Какие обстоятельства заставили провести такое совещание?
На совещание прибыли руководители советской военной разведки и НКВД: начальник Главного разведывательного управления генерал-лейтенант И. И. Ильичев и заместитель начальника 1-го управления ГРУ полковник М. А. Мильштейн
[32]
.
От НКВД на совещание прибыли начальник 1-го Главного управления П. М. Фитин, ответственные работники внешней разведки НКВД Г. Д. Овакимян и П. А. Судоплатов.
Совещание на Лубянке было посвящено деятельности советских разведок по добыванию атомных секретов в Великобритании и США. В НКВД специалистом в этой области был Г. Д. Овакимян, в ГРУ работой резидентур в США руководил М. А. Мильштейн.
Протокол совещания (если такой существовал) до сих пор не рассекречен. Однако известны обстоятельства, которые послужили причиной для созыва этого совещания. Они были связаны с деятельностью в США резидента советской военной разведки Артура Адамса, известного в ГРУ под псевдонимом «Ахилл».
