Кривой, похоже, колебался. Каким бы идиотом он ни был, но, очевидно, сообразил, что его добыча двигалась слишком быстро для старой женщины. Джек не хотел его пугать, поэтому он не сделал ни одного движения — просто вжался в стену и заорал так, что этому крику позавидовала бы сама Уна О'Коннор.
Кривой подскочил от неожиданности и боязливо огляделся вокруг.
— Эй! Заткнись!
Джек заорал еще сильней.
— Заткни пасть, кому говорю!
Но Джек лишь сполз ниже по стене, покрепче сжал рукоять дубинки и опять заорал во все горло.
— Ну ладно, сука! — проворчал кривой, надвигаясь на Джека. — Ты сама напросилась... — В его голосе звучала явная угроза.
Джек понял, что этот мерзавец обожает бить людей, которые не в состоянии оказать сопротивление. Когда кривой, подняв кулаки, замаячил над ним, Джек выпрямился во весь рост, его левая рука пошла снизу вверх, и он наградил кривого такой оплеухой, что тот резко откатился назад.
Джек знал, что за этим последует, поэтому сдвинулся вправо. Он был уверен — как только парень восстановит равновесие, тут же сделает ноги по направлению к улице. Кривой просчитался и уже понял это. Возможно, он подумал, что налетел на переодетого полицейского. Перекрыв парню дорогу к свободе, Джек ударил его свинчаткой по голове. Не очень сильно — всего лишь слабое движение кисти, просто чтобы утихомирить мерзавца. Тело кривого обмякло, он рефлекторно откачнулся от Джека, ударился головой о стену и с тяжелым вздохом сполз на землю.
Джек сорвал парик и платье, надел свои тенниски, затем подошел к парню и пнул его ногой. Тот застонал и перекатился на бок. Похоже, был без сознания. Джек протянул к нему свободную руку и встряхнул за плечо. Без всякого предупреждения кривой вскинул правую руку с зажатым в кулаке ножом. Джек схватил его за запястье и ударил в левое ухо, чуть ниже виска. Парень взвыл от боли. Джек ударил сильнее, теперь парень болтался у него в руках, как рыба на крючке. Наконец он выронил нож. Джек ослабил хватку, и кривой попытался подобрать нож. Но Джек был готов к этому. Дубинка все еще висела у него на руке. Он схватил ее и вытянул парня по руке, вложив в этот удар всю свою силу. Хрустнула кость, раздался крик невыносимой боли.
— Ты сломал мне руку! — Парень упал на живот, затем перекатился на бок. — Свинья, я задницу тебе надеру! — баюкая сломанную руку, кричал он.
— Свинья? — сказал Джек сладчайшим голосом. — Ну, приятель, считай, что тебе не повезло.
Стоны прекратились. Парень напряженно вглядывался в темноту своим единственным глазом. Опершись здоровой рукой о стену, он попытался подняться, но Джек снова замахнулся.
— Нечестно, мужик! Нечестно!— Кривой быстро отдернул руку и снова завалился на землю.
— Ах, нечестно? — мрачно захохотал Джек. — А как насчет той старой леди, которая, как ты считал, оказалась в ловушке? В этом переулке нет никаких правил и законов, дружок. Есть только ты и я. И я здесь, чтобы добраться до тебя.
От страха глаз кривого расширился, в голосе зазвучал страх.
— Послушай, мужик. Я не пойму, что здесь происходит. Ты схватил не того, кого надо. Я только на прошлой неделе приехал из Мичигана...
— Плевать мне на прошлую неделю. Меня интересует вчерашний вечер... старая леди, которую ты избил.
— Эй, да не бил я никакой старой леди! Никакой! — Кривой вздрогнул и захныкал, когда Джек снова начал поднимать руку со свинчаткой. — Клянусь Богом, мужик! Клянусь!
Джек вынужден был признать, что парень неплохой актер. Играет очень убедительно.
— Я немного освежу твою память. Ее машина сломалась неподалеку отсюда, на ней было тяжелое ожерелье, похожее на серебряное, с двумя желтыми камнями посередине, она еще оставила на твоем глазу эту отметину.
В мозгу парня что-то забрезжило, и тогда гнев, который кипел в Джеке, достиг критической отметки.
— Еще вчера она была жива и здорова, а сегодня она в больнице. Из-за тебя. И в любую минуту может умереть. И если это произойдет, то виноват будешь ты.
— Нет, подожди, мужик! Послушай...
Джек схватил кривого за волосы и ударил головой о кирпичную стену.
— Послушай, ты! Мне нужно это ожерелье. Кому ты его сбыл?
— Сбыл? Этот кусок дерьма? Да я его выбросил.
— Куда?
— Не знаю!
— Вспомни! — Джек опять ударил парня головой о стену.
Он вновь увидел перед собой старую умирающую женщину, которая даже не могла говорить. В нем опять забурлила ярость.
«Потише, Джек! Не забывай о самоконтроле!» Кривой нужен ему в сознании.
— Ладно! Дай мне подумать!
Джек медленно и глубоко вздохнул. Потом еще раз.
— Подумай! У тебя тридцать секунд.
Тридцати секунд не понадобилось.
— Я думал, это серебро. Но когда рассмотрел на свету, понял, что ошибся.
— Ты хочешь сказать, что не попытался получить за него хотя бы пару баксов?
— Мне... мне оно не понравилось.
Джек заколебался, не зная, как воспринимать это заявление.
— Что ты имеешь в виду?
— Оно мне не понравилось, мужик. Что-то в нем было не то. Я и выкинул его в кусты.
— Но здесь нет кустов.
Кривой вздрогнул:
— Да, конечно! Это в двух кварталах отсюда!
Джек поставил парня на ноги.
— Веди.
Кривой оказался прав. Между Вест-Эндом и Двенадцатой авеню, там, где Сорок пятая плавно спускается к Гудзону, кустарники образовывали невысокую живую изгородь. В далекую пору своего детства Джек целыми субботними утрами играл в такой изгороди напротив дома своих родителей в Джерси. Уложив кривого лицом на мостовую, Джек обыскал кусты. Среди всякого мусора, оберток от жвачки, старых листов, использованных бумажных салфеток и прочего хлама он довольно легко обнаружил ожерелье.
Джек осмотрел находку — ожерелье тускло сверкало в неярком свете уличного фонаря.
«Я сделал это! Черт возьми, я сделал это!»
Он покачал ожерелье на ладони. Тяжелое. Наверное, не слишком удобно его носить. Для чего же оно так нужно Кусуму? Держа ожерелье в руках, Джек начал понимать кривого. Что-то в этом ожерелье не то. Он не знал как описать свое ощущение. Не то — и все тут.
«Безумие! — подумал он. — Просто фигурная сталь и пара камней, похожих на топазы, ничего больше».
И все же он еле удерживался от того, чтобы не закинуть ожерелье куда подальше и не убежать в обратном направлении.
А теперь ты позволишь мне уйти? — спросил кривой, поднимаясь на ноги.
