Рейнгольд не мог избавиться от подозрений. Однако история казалась достаточно правдивой. В абвере были неплохо информированы о деятельности русской секретной службы, и Рейнгольд понимал, что этот новый человек вполне мог быть советским агентом. Решение пришло само собой, и Рейнгольд велел Оуэнсу привезти бывшего летчика в Лиссабон на их следующую встречу. Однако продолжал расспрашивать Оуэнса об этом офицере — майоре авиации Брауне, который якобы раньше работал в техническом отделе министерства авиации в Лондоне. Оуэнс добавил также, что уже заплатил этому человеку из тех денег, что ранее получил от абвера.
Рейнгольд передал Оуэнсу 500 фунтов стерлингов в английских купюрах и предложил вновь встретиться в Лиссабоне в октябре. Конечно, сказал он, возможно, что встреча и не понадобится, поскольку к тому времени вермахт уже вполне может войти в Лондон. В случае такого исхода он пообещал Оуэнсу должность в абвере за его верную службу Германии.
На другой день Рейнгольд улетел обратно в Германию, где специалисты люфтваффе по радарам подтвердили ценность предоставленного Оуэнсом материала.
А через несколько дней Оуэнс вернулся в Соединенное Королевство, и радиосвязь с Гамбургом вновь была восстановлена. Оуэнс продолжал функционировать как главный шпион абвера в Англии и летом 194 0 года, когда Гитлер и его штаб уже вовсю были заняты приготовлениями к вторжению в Британию согласно плану операции, известной как «Операция Морской лев».
К концу августа 1940 года Оуэнс получил послание из Гамбурга, в котором Рейнгольд настоятельно приказывал ему приехать в Винчестер и быть рядом с вокзалом в 2.30 дня. Оуэнс был в коричневом костюме и коричневой шляпе, а в руках держал номер газеты «Манчестер гардиан». К нему подошел стройный белокурый молодой человек с голубыми глазами и спро-
сил Оуэнса, не он ли «Доктор Робертс». Оуэнс подтвердил, что да, доктор, и они вместе пошли прочь от вокзала. Блондин представился как «Шмидт» и сказал, что он приехал от герра доктора Рейнгольда. Оуэнс же назвался «Джонни». Рейнгольд сообщил Оуэнсу по радио, что этот молодой человек был одним из двух немецких парашютистов, заброшенных в Англию. Сейчас оба находились в затруднительном положении и нуждались в помощи.
Рейнгольд очень неохотно отправлял это сообщение, ибо оно противоречило основополагающим принципам абвера, как и вообще любой другой секретной службы: не допускать каких-либо контактов между двумя несвязанными между собой шпионскими группами.
Однако первые немецкие парашютисты, сброшенные над Англией, находились в трудном положении и им следовало помочь . Рейнгольд находился в затруднительном положении. Помочь парашютистам мог лишь Оуэнс, и штаб Канариса, пусть неохотно, но дал согласие на встречу.
Парашютистами оказались двадцатишестилетний Ганс Шмидт и чуть более молодой Йорген Бьернсон— датский нацист-фанатик, завербованный абвером после оккупации Дании немцами весной прошлого года. После интенсивного курса обучения у Рейнгольда в Гамбурге их послали в оккупированную Францию, откуда они были отправлены в Англию. Приземлились они неподалеку от Солсбери, однако при приземлении Бьернсон получил серьезную травму ноги.
На следующий день Рейнгольд был встревожен, получив сообщение с просьбой о помощи. Это был ответ на сообщение Оуэнса о встрече со Шмидтом у Винчестерского вокзала. Оба шпиона вновь встретились, как было договорено, и после обычных предосторожностей Оуэнс спросил: «Где ваш раненый друг?»
«Он лежит в лесу, в миле или двух от Солсбери», — ответил парашютист.
Оуэнс сказал, что, возможно, ему удастся договориться с друзьями о том, чтобы присмотреть за вторым парашютистом, однако он сразу предупредил Шмидта, что за ним самим, похоже, следят и потому им опасно встречаться. Оуэнс дал Шмидту адрес близ Солсбери, и они расстались, чтобы в тот же вечер встретиться вновь в доме одного фанатичного уэльского националиста.
На следующее утро Шмидт помог своего другу Бьернсону добраться через поле к главной дороге на окраине Солсбери. Они спрятались за изгородью и ждали, пока не подъехала машина Оуэнса. Бьернсону помогли забраться в машину и отвезли к врачу.
Шмидт никогда больше не видел ни Бьернсона, ни Оуэнса. По словам абверовцев, он подготовил обширный отчет о британских приготовлениях к отражению германского вторжения и других важных событиях, случившихся в последующие годы. Насколько известно, Шмидт оказался одним из немногих немецких шпионов в Англии, которого так никогда и не поймали. Среди его последних донесений Рейнгольду было сообщение о его браке с дочерью английского фермера и о рождении сына.
Что касается Бьернсона, то нет сомнения, что он попал в руки британской службы безопасности, которая почти наверняка следила за Оуэнсом.
Однако и после инцидента с парашютистами Оуэнс продолжал поддерживать связь с абвером в Гамбурге и в сентябре сообщил, что надеется быть в Лиссабоне к концу месяца. Спустя несколько дней в следующем сообщении дата была передвинута на начало октября.
К этому времени в абвере уже очень беспокоились об Оуэнсе, однако Рейнгольду было велено согласиться на встречу в Лиссабоне. Германский офицер, прибывший на встречу, прождал несколько дней — никаких признаков Оуэнса. Абверовец уже отчаялся было увидеть своего британского коллегу, когда услышал, что ожидается прибытие многих английских кораблей. В конце концов, через португальского агента абвера он узнал, что Оуэнс прибыл, но так болен морской болезнью, что не может встать с постели.
Агент отправился навестить Оуэнса, который рассказал ему об ужасном путешествии в конвое судов, из которых первые восемнадцать были потоплены, а оставшиеся разметал по всему морю ужасный шторм.
«А где ваш друг, экс-офицер авиации?»— спросил Рейнгольд.
Оуэнс объяснил, что тот нелегально пересек границу на другом судне, которое, даст бог, избежит встречи с германской подводной лодкой. Оуэнсу практически нечего было сообщить Рейнгольду, и абверовец выразил некоторое недовольство малым количеством информации.
«Вам недостаточно, — парировал Оуэнс, — что я привел вам этого малого из авиации? Он может дать вам совершенно секретную информацию».
У Рейнгольда сложилось впечатление, что дни Оуэнса в качестве абверовского шпиона в Англии сочтены, однако он ничего не сказал.
Через сорок восемь часов в гавань Лиссабона вошло несколько английских кораблей, а еще через несколько часов Оуэнс представил Рейнгольду коренастого смуглого человека лет тридцати.
«Это мистер Браун», — сказал Оуэнс, и Рейнгольд отметил жесткий проницательный взгляд экс-офицера авиации Ее Величества и решил, что у этого малого куда более серьезный характер, нежели у эмоционального уэльского националиста.
Браун подтвердил, что он был командиром эскадрильи технического отдела авиации, и сказал, что в данном случае его интересуют только деньги. Он попросил 250 фунтов стерлингов в месяц за то, что он будет немецким шпионом в Англии, и 2000 фунтов наличными за передачу всех технических секретов, которыми он владеет, германской технической комиссии, которая может проверить его.
