Клаус Фукс несколько месяцев успешно скрывался в Германии от нацистского преследования, а затем, летом 1933 года, ему удалось перейти франко-германскую границу. В карманах у
него не было ни гроша, однако через своих друзей он познакомился с семьей квакеров, жившей на юго-западе Англии. Семья предложила ему кров и возможность продолжить образование. В сентябре 1933 года Фукс высадился в Англии, не имея ничего, кроме холщовой сумки, в которой он держал свои скудные пожитки. Он зарегистрировался как иностранец, не указав, однако, своего членства в Германской коммунистической партии. После выполнения всех формальностей, он отправился в дом своих друзей в Сомерсете, где тихо и незаметно прожил весь следующий год, изучая английский и почти ни с кем не общаясь.
Пройдя через сложные душевные испытания, он стал еще более убежденным и преданным сторонником коммунизма. В 1934 году многие германские коммунисты вынуждены были эмигрировать, и вскоре в Соединенном Королевстве уже образовался весьма активный и деятельный филиал КПГ. Об этом хорошо было известно как MI5, так и нацистским дипломатам и консулам, внимательно следившим за своими политическими противниками и за границей.
Летом 1934 года профессор Мотт с кафедры физики Бристольского университета, узнав о том, что Фукс готовился к экзаменам на получение степени в Кильском университете как раз накануне своего вынужденного бегства из страны, договорился, что Фуксу позволят посещать Бристольский университет бесплатно. После чего германский консул неофициально предупредил главного констебля Бристоля о том, что Фукс — коммунист. Однако руководители британской полиции не симпатизировали нацистским дипломатам и потому не придали особого значения их намекам, проигнорировав также и отчет гестапо, поступивший из Киля. Хотя этот отчет стал единственным документом, свидетельствовавшим о членстве Фукса в коммунистической партии до появления его собственных признаний в начале 1950 года.
Фукс перебрался из дома своих друзей в меблированные комнаты в пригороде Бристоля, где в течение трех последующих лет он тихо и методично занимался наукой. Он произвел большое впечатление на физиков Бристольского университета, считавших его скорее очень старательным, нежели блестящим студентом. Сейчас уже можно не сомневаться, что он был одним из самых одаренных ученых из всех, когда-либо учившихся в Бристольском университете. В 1937 году он получил степень доктора философии и одновременно стипендию для проведения исследовательской работы — не очень большую сумму, надо признать,— что дало ему возможность продолжить образование под началом знаменитого профессора Макса Борна в университете Эдинбурга.
Еще в Бристоле у него сложилась репутация упорного, усидчивого студента, что было характерно скорее просто для немца, нежели для студента яркого и блестящего. Однако Фукс начал писать статьи на тему, ставшую впоследствии известной как ядерная физика, и отсылать их в технические журналы, и через два года получил вторую докторскую степень, на этот раз в Эдинбургском университете, а также право именоваться «доктор физико-теоретических наук». Его репутация способного ученого крепла, что подтверждает получение им стипендии фонда Карнеги на проведение исследовательских работ по высшей физике.
Свободное время он посвящал изучению коммунизма, однако в более возвышенном, теоретическом смысле . Когда он не занимался наукой, он изучал труды Маркса, хотя его энтузиазм и не выливался в активные действия. Он так и не записался, подобно многим другим коммунистам, в интернациональные бригады, сражавшиеся в Испании.
Фукс по-прежнему говорил по-английски с немецким акцентом, однако стал привыкать к Англии и принимать английский образ жизни. У него появилось много друзей— англичан и шотландцев, и вполне возможно, что после катаклизма 1939 года он начал отдаляться от коммунизма, подобно многим другим молодым экстремистам тридцатых годов, менявшим свои взгляды под влиянием британского эмпиризма.
Летом 193 9 года Фукс решил принять британское подданство. 17 июля он обратился с прошением о гражданстве. За него поручились как квакерская семья, так и его университетские друзья, поскольку жил он в течение предыдущих пяти лет как вполне лояльный гражданин.
Но война успела начаться до того, как его ходатайство было рассмотрено, и Фукс автоматически стал «иностранцем из вражеской страны». В ноябре он предстал перед союзным трибуналом в Эдинбурге. Была предано гласности информация о его членстве в Германской социал-демократической партии — однако Фукс ничего не сказал о своем членстве в коммунистической партии Германии. Британские власти дали ему статус беженца от нацистских преследований, и с учетом его блестящего послужного списка ему было предложено вернуться в Эдинбург, чтобы продолжить научные исследования.
Он спокойно жил в Эдинбурге до мая 1940 года, когда немцы вторглись в страны Бенилюкса и Францию. Как результат роли, сыгранной, как утверждалось, нацистской «пятой колонной», британская публика пребывала в состоянии, близком к истерии. Все немцы— плохие и хорошие — были арестованы и отправлены на остров Мэн. И Фукс вместе с ними.
Вскоре была достигнута договоренность о переводе немцев в Канаду. Все документы, касающиеся его членства в партии, с которыми путешествовал Фукс, были потеряны, когда германская подводная ложка потопила лайнер «Арандора». Вскоре Фукс обнаружил, что находится в лагере для фанатичных и нера-скаявшихся нацистов. Горечь его была искренна. И в такой психологически трудный для себя момент он обрел друга. В нацистском лагере он встретил ветерана германского коммунистического движения по имени Ганс Каль, которого тоже отправили в этот скверный лагерь из-за головотяпства британских бюрократов. Каль, проведший некоторое время в России, сражался в Испании, где все считали его сотрудником одной из советских секретных служб.
Каль приехал в Англию в 193 9 году и после освобождения из лагеря для интернированных работал в Адмиралтействе. Однако на протяжении всей войны он оставался членом лондонского филиала германской коммунистической партии и почти наверняка был агентом ГБ или ГРУ в Соединенном Королевстве . В конце войны он вернулся в Германию, где занял высокий политический пост в Русской зоне оккупации, который он занимал до самой своей смерти, последовавшей несколько лет спустя.
Позднее Фукс отрицал, что Каль завербовал его для работы в советской шпионской службе. Скрывал ли Фукс таким образом некоторые из своих контактов — неизвестно, однако не вызывает сомнений, что Каль оказал на него глубокое влияние за те шесть месяцев, что они провели в ежедневном общении в канадском лагере для интернированных лиц. Среди любопытных сведений, просочившихся об этом интернировании, находится и тот факт, что некий профессор Канадского университета регулярно присылал Фуксу в лагерь статьи и научные журналы — по какой причине, так и осталось неизвестным. Имя профессора было найдено в документах Гузенко, и ему пришлось предстать перед канадской королевской комиссией, пока он в конце концов не был оправдан канадским судом.
Фукс оставался интернированным вплоть до начала 1941 года, когда, благодаря усилиям профессора Борна и других его друзей из мира науки, он был освобожден и вновь приступил к продолжению научных исследований в Эдинбургском университете.
