Еще с тех пор, когда он фактически руководил всеми коммунистическими изданиями во Франкфурте, он был увлечен журналистикой, а еще раньше написал книгу о германском коммунистическом движении и после переезда в Москву продолжал заниматься как журналистской, так и литературной деятельностью. Он был автором множества политических книг и статей, многие из которых были широко известны в 20-х годах не только в Германии, но и в России. И потому у него не было особых сомнений в том, какое занятие ему следует выбрать в качестве «крыши»— он поедет в Китай в качестве иностранного корреспондента.
В конце 1929 года он отправился в Германию, чтобы договориться об аккредитации в качестве журналиста от германской газеты «Soziologische magazin».
В январе 1930 года Зорге под видом американского журналиста Александра Джонсона прибыл в Шанхай. Его сопровождали два агента ГРУ. Один был старым спецом по китайским делам, выступавший в качестве гида и наставника Зорге, и спустя несколько недель вернувшийся в Москву. Другой — радист по имени Вейнгард.
Появление еще одного случайного американского корреспондента не вызвало особой реакции со стороны китайских властей, и потому Зорге удалось устроиться в Шанхае, не привлекая внимания англичан, контролировавших Центральное разведывательное бюро. Спустя несколько лет британские власти в Шанхае узнали достаточно много о деятельности сети Зорге в Шанхае.
За три месяца работы Зорге удалось создать мощную шпионскую группу, агенты которой были размещены во всех ключевых точках от Кантона на юге до Маньчжурии на севере — районе, агрессивные планы в отношении которого уже давно лежали в японских штабах.
С учетом своего опыта работы в Коминтерне, Зорге действовал в манере, ставшей в последующие годы классической советской шпионской моделью — как для ГРУ, так и для ГБ. Насколько это было возможно, его шпионы никогда не поддерживали связи друг с другом, взаимодействуя — тоже опосредованно, через третье лицо — только с самим Зорге.
На языке ГРУ Зорге назывался «ответственный за Китай». Поначалу большинство агентов Зорге были китайцами, а позднее в группу вошло несколько иностранцев. Один из них, работавший под псевдонимом «Яков», был американским журналистом, у другого был британский паспорт, хотя был ли этот шпион британцем по рождению, установить уже невозможно.
Задание Зорге было рассчитано с дальним прицелом. Советские секретные службы старались работать на годы вперед. Они готовы были выполнять некие неопределенные задачи и тратить массу денег на обустройство своих агентов, десятилетиями готовя агентурную сеть для будущих операций. Уже в 1930 году в Москве почти не сомневались, что главная угроза безопасности СССР исходит из Германии или Японии.
Через несколько недель после прибытия в Китай у Зорге состоялось свидание, о котором договаривался генерал Берзин из Москвы. После обычной советской шпионской пантомимы с опознанием, детской по виду, но достаточно эффективной по сути, Зорге встретился с американской средних лет по имени Агнес Смедли — признанным специалистом по китайским делам и автором многих известных книг о Китае . Она уже давно была коммунисткой и в молодости, как и Зорге, активно работала на Коминтерн. Правда, к 1930 году ее контакты с Коммунистическим Интернационалом отошли в тень, но вряд ли можно сомневаться, что она была агентом ГРУ.
Мисс Смедли уже давно поддерживала связь с зарождающейся Коммунистической партией Китая. Так получилось, что она стала задушевным другом и Мао Цзэдуна, и Чжоу Эньлая. После своей смерти в 1951 году она завещала всю свою собственность маршалу китайской коммунистической армии Чжу Дэ. Она была журналисткой и в Китае представляла широко известную германскую либеральную газету «Франкфуртер цайтунг». Ее сотрудничество с Зорге оба использовали ко взаимной выгоде.
После первой же встречи Агнес Смедли согласилась помогать Зорге в расширении его шпионской сети. Она стала связую-
щим звеном между ним и широким спектром коминтерновских организаций, которые использовали Шанхай в качестве своей главной штаб-квартиры в Азии. На одной из вечеринок Агнес Смедли представила Зорге Одзаки— корреспонденту японской газеты в Китае. Это знакомство оказалось очень важным для обоих. Обученный Зорге азам шпионажа, Одзаки впоследствии стал его главным помощником.
Именно в Шанхае Зорге познакомился и с другим членом своей будущей шпионской группы — добродушным немцем по имени Макс Готфрид Францерн Клаузен, который уже работал в Шанхае в качестве радиста ГРУ, когда Зорге прибыл в Китай.
Клаузен был плотным, коренастым немцем с грубоватыми чертами лица и необыкновенно тупым. Одних лет с Зорге, он тоже воевал в Первую мировую войну, служа радистом в германской армии. Поездка в Советский Союз произвела на Клаузена большое впечатление: он восхищался внешними, видимыми приметами большевистских достижений, и к 1927 году вступил в ГКП. А вскоре его пригласили в Москву и направили в радиошколу ГРУ, где обнаружилось, что, тупой во всем остальном, Клаузен был необыкновенно способным к радиоделу. В 1927 году Клаузена посылают в Китай.
В январе 1930 года Клаузен получил приказ пойти в отель Анкор, где его будет ждать «старый друг». Этим другом оказался знакомый Клаузена по Гамбургу, бывший немецкий коммунист, а ныне советский радист, который и представил Клаузена его новому шефу — доктору Рихарду Зорге.
Клаузен, работавший для прикрытия механиком в гараже, собрал у себя на квартире очень мощный коротковолновый передатчик, с помощью которого он мог поддерживать регулярную связь с советской ретрансляционной станцией под кодовым названием «Висбаден». Клаузен никогда точно не знал, где именно расположена эта станция, но учитывая склонность ГРУ к аллитерациям в кодовом имени, можно было предположить, что находилась эта станция близ Владивостока, на восточном побережье Сибири.
В то время как Зорге реформировал агентурную сеть ГРУ, Клаузен ездил по всему Китаю, устанавливая передатчики в Кантоне, Мукдене и других крупных городах. Зорге и Клаузен проработали вместе более десяти лет, поддерживая достаточно любезные и дружелюбные отношения. Однако Клаузену никогда не нравился Зорге. А в последние годы его отношение к своему высокомерному и надменному полунемецкому, полурусскому шефу и вообще стало сильно смахивать на ненависть. Клаузена глубоко обижало то, что Зорге, по сути, всегда относился к нему как к обыкновенному лакею. И придет время, когда Клаузен выложит
все обиды, накопившиеся у него в душе, и свою едва сдерживаемую злобу на допросах в японской тайной полиции.
Осенью 1932 года Зорге частично создал заново, частично реорганизовал агентурные сети ГРУ в Китае, и информация от них пошла в Москву. Таким образом, непосредственная миссия Зорге была завершена, и в конце года его вызвали в Москву, где он отчитался как перед ГРУ, так и перед своими личными друзьями из сталинского Политбюро. Происходило это в один из ключевых моментов русской истории.
За те три года, что Зорге провел в Шанхае, ситуация на Дальнем Востоке вполне определилась. Вслед за открытой агрессией Японии в Маньчжурии, японская армия приступила к кампании по установлению полного контроля над богатыми северными провинциями Китая. Вновь вспыхнул исторический русско-японский антагонизм, никогда полностью не исчезавший со времен русско-японской войны начала века. Японские милитаристы глубоко вторглись в пределы советской сферы влияния в Северном Китае. И потому выход японской армии на маньчжуро-сибискую границу был лишь вопросом времени, и крупномасштабный советско-японский конфликт мог разгореться в любое время. Каковы же были японские намерения — сиюминутные или же рассчитанные на дальнюю перспективу?
