В одну из таких поездок он познакомился с очаровательной американской девушкой, сидевшей в шезлонге на балконе известного шанхайского отеля. Через несколько дней она должна была уехать в Америку, однако Зорге уговорил ее отправиться с ним в Токио в качестве его любовницы. Это был первый из известных пресловутых романов Зорге в его токийский период жизни.
Американка прожила с Зорге три месяца, после чего отплыла в Сан-Франциско. Она еще раз ненадолго появилась в Токио в 1939 году'.
За ней последовала череда любовниц. Женщин всегда влекло к Зорге, как мотыльков на огонь. Жена одного английского дипломата якобы признавалась, что он был «так сдержан и настолько не похож на немца», что любая женщина чувствовала, что с ним она может спокойно рискнуть своим целомудрием.
Однако вскоре кутежи и распутство начали сказываться на внешности Зорге, и он стал предметом сплетен. И это, возможно, служило ему лучшей «крышей», ибо никто бы не поверил, что средних лет гуляка и кутила, представлявший в Японии «Фран-кфуртер цайтунг», на самом деле был советским шпионом.
В последние годы жизни Зорге признавался, что его журналистские обязанности очень утомляли его, но что он ясно сознавал, что его успех как шпиона зависит от его успеха как журналиста. Тем более что у него были явные способности к этим занятиям. Есть нечто общее между «нюхом на новости» и шпионской охотой за секретами. К тому времени, когда Зорге весной
1935 года вызвали в Москву для консультаций, он уже считался самым информированным германским корреспондентом на Дальнем Востоке.
В Советский Союз Зорге добирался через Тихий океан и Соединенные Штаты. В спальне нью-йоркского отеля он встретился с агентом ГРУ, который передал ему фальшивый паспорт, чтобы он мог миновать Западную Европу, не привлекая внимания гестапо к доктору Рихарду Зорге — известному нацистскому корреспонденту.
В Москве, где Зорге пробыл не более двух недель, он обнаружил, что Берзина сменил на посту начальника ГРУ генерал Урицкий, настроенный на самое тесное сотрудничество с Зорге. Новый шеф ГРУ был явно вхож в Политбюро и еще до прибытия Зорге был прекрасно осведомлен о значении этого шпиона с Дальнего Востока.
Зорге предполагал присутствовать на международном конгрессе Коминтерна, собравшемся в то время в Москве, и даже хотел выступить на нем с докладом, однако Мануильский позвонил ему и категорически запретил появляться на конгрессе. После чего в отель к Зорге пришел Куусинен и объяснил, что даже просто появление Зорге на конгрессе среди иностранных коммунистов может поставить под удар всю его токийскую группу.
Зорге сделал доклад для членов ЦК КПСС — предположительно в присутствии Сталина в качестве Генерального секретаря. Отчет этот получил единодушное одобрение. ЦК также выделил отдельные проблемы, которые возникли из-за использования такого видного члена партии, как Зорге, в качестве шпиона ГРУ.
Зорге прекрасно знал, что зачастую именно Политбюро было главным источником требований на информацию военного и политического характера, поступавших в адрес Зорге из ГРУ. И потому неудивительно, что имея столь внушительную поддержку, Зорге встретил в лице генерала Урицкого готового к тесному взаимодействию коллегу. Генерал даже согласился на требование Зорге, чтобы Клаузен, который почти два года пребывал в России в немилости, был отправлен в Токио в качестве радиста группы.
Урицкий убеждал Зорге не слишком спешить. Ибо, полагал шеф ГРУ, работа Зорге как агента станет по-настоящему ценной, когда отношения между Россией и Японией или Россией и Германией еще более ухудшатся.
В Японию Зорге возвращался воздушным путем, через Сибирь — на одном из первых германских самолетов, отправлявшихся на Дальний Восток. А вскоре за ним последовал и Клаузен.
После возвращения из Москвы в Токио в сентябре 1935 года Зорге стал пожинать плоды своих долгих приготовлений и в течение последующих шести лет обеспечил своих друзей из совет-
ского Политбюро серией сенсационных донесений, содержавших совершенно секретную информацию по военным и политическим вопросам жизни Японии. Имея под рукой Клаузена, способного организовать устойчивую радиосвязь с Центром, а также поддерживая регулярные контакты с курьерами ГРУ из Москвы, Зорге смог оказать глубокое влияние на формирование советской внешней и оборонной политики.
После так называемого Февральского инцидента, когда в феврале 1936 года реакционные элементы в японской армии и ее высшем руководстве пытались поставить страну на грань государственного переворота, в Москве усилились опасения относительно скорого нападения Японии на Восточную Сибирь.
Одзаки, один из ведущих японских специалистов по китайским делам, стал в то время членом «Группы завтраков» — собравшейся вокруг принца Коноэ группы молодых блестящих интеллектуалов, которые еженедельно встречались за завтраком для обсуждения животрепещущих проблем страны. Иногда и сам Ко-ноэ присутствовал на этих завтраках, а личный секретарь принца был постоянным членом группы и другом Одзаки.
Зорге попросил Одзаки попробовать выяснить намерения японского кабинета или, еще лучше, японской армии, поскольку их отношение к одним и тем же вопросам зачастую существенно разнилось.
Как специалист по китайским делам Одзаки время от времени становился как бы неофициальным членом японского кабинета. В один из таких моментов он узнал, что существует набросок плана действий японского кабинета на предстоящие годы. Одза-ки попросил позволения взглянуть на этот документ — ничего не записывая. Принц Коноэ хорошо знал Одзаки и был благодарен ему за толковые анализы положения дел в Китае. Одзаки позволили ознакомиться с планом, при условии, что документ не должен покидать пределов здания правительства. Одзаки выделили отдельную комнату, где он, знакомясь с планом, сфотографировал весь план, страницу за страницей. Негативы он спрятал в кладовой в доме Вукелича.
Уже через несколько часов фотографии были у Зорге. Был сделан перевод с японского, и выяснилось, что несмотря на недавнее подписание антикоминтерновского пакта между Японией и Германией:
1. Япония не намерена нападать на Советский Союз в обозримом будущем.
2 . Япония намерена совершить военную агрессию против Китая в ближайшие десять месяцев.
Клаузен засел за передатчик, чтобы сообщить в «Висбаден» основные положения этого документа. А через сутки на имя Зор-
ге поступило срочное сообщение из Москвы, подписанное «Директор», что означало генерала Урицкого из ГРУ. Однако Зорге не сомневался, что за именем «Директора» в данном случае скрывался сам Сталин. В сообщении говорилось о необходимости срочного документального подтверждения информации о японских планах войны против Китая.
Зорге поднял по тревоге всю свою агентурную сеть, и через несколько дней Мияги удалось добыть ценную информацию: молодой японский полковник из Генерального штаба, художник-любитель, сказал Мияги, что в одном из авиационных полков был сделан крупномасштабный макет китайской территории. Операции в Китае действительно планировались.
