Комбаты получили танки, разгрузили их и направили в район сосредоточения Райпольтиеркирхен. До 30 апреля в районе сосредоточения технику и вооружение готовили к решающему бою. Пришло последнее военное пополнение, и это позволило укомплектовать экипажи. Но последняя передышка быстро закончилась. Полковник Чунихин получил новый приказ, поставил задачу комбатам, и 30 апреля бригада совершила марш по маршруту Кохель – Гребен – Вюрмла – Мауштеттен. К исходу этого дня управление бригады с отдельными ротами сосредоточилось в Гунерсдорфе, а батальоны – в Тальхейме. Расставив и замаскировав танки, дозаправив машины и проведя техосмотр, мы стали готовиться к празднованию 1 Мая.
Утром 1 Мая в бригаде провели торжественное построение и строевой смотр, где проверили подготовку к предстоящему бою. Настроение у всех было великолепное, а 2 мая оно поднялось еще больше. Радио принесло радостную весть – пал Берлин. Мы были безмерно счастливы, было ясно, что дни фашизма сочтены. Падение Берлина окончательно подорвало моральный дух фашистской армии, началось разложение гитлеровских войск. Капитан Гусак доложил, что немецкие войска уходят из Австрии, и нам был отдан самый короткий за всю войну приказ: «Стремительно преследовать противника в направлении Санкт-Пельтен – Амштеттен – Линц, уничтожить его и соединиться с союзниками. На этом закончить войну».
В авангарде наступал мой 1-й батальон, за ним – 2-й батальон Саркисяна, штаб бригады и батальон автоматчиков. 3-му танковому батальону Отрощенкова с тылами до особого распоряжения было приказано находиться на месте. Бригада выступила по указанному маршруту и перешла в наступление по шоссе Вена – Мюнхен. Немецкие части не оказывали организованного сопротивления, а, завидя наши танки, в панике разбегались в разные стороны, и только отдельные маньяки из-за угла или из засады подло обстреливали нас и тут же скрывались, растворяясь среди местного населения.
Шли мы ходко, с ветерком. Я приказал ротным командирам развернуть пушки веером и при подходе к населенному пункту с ходу давать залп и проскакивать его, не останавливаясь. Связь с комбригом работала устойчиво. Эфир был свободен. Полковник Чунихин, пребывая в отличном настроении, подбадривал комбатов, просил увеличить темп продвижения и быстрее выходить на реку Энс, но при этом советовал «поспешая, быть осмотрительными». Обстановка складывалась как нельзя лучше – дорога асфальтная, противник разбегался и не оказывал сопротивления. Был чудный, теплый, солнечный день. Буйно распустилась зелень. Пронесся слух, что фашистская Германия капитулировала, но официального сообщения еще не было.
Двигаясь вдоль Дуная на Эрлауф, мы с ходу проскочили Гросс-Эйринг и Лосдорф, а в Мельке разогнали колонну немцев. Новые танки работали надежно. Но при подходе к Зерддингу два немецких «Тигра» пристроились в колонну 2-го танкового батальона и беспрепятственно один за другим в упор расстреляли два наших танка… Пока в батальоне разбирались, экипажи «Тигров», поставив на постоянную подачу топливо, вылезли из танков и разбежались. Их танки скоро сошли с дороги, уткнулись в кювет и заглохли. Так в последний день войны бригада потеряла два экипажа. На австрийской земле появилась еще одна братская могила.
Мы проскочили Амштеттен, а на подходе к Франценбергу во второй половине дня (солнце уже клонилось к горизонту) на шоссе показалась колонна «Виллисов». Танкисты приготовились к бою, но какое-то подсознательное чувство удержало нас от открытия огня. Внимательно наблюдая, мы увидели на передней машине полосатый флаг с пятиконечными звездочками в углу. Я скомандовал: «Огонь не открывать! Оружие разрядить! Впереди союзники!» – «Ура!» – послышалось в ответ в эфире.
Я сразу доложил о встрече комбригу и в ответ услышал: «Союзников пропустить. Не останавливаясь, продолжать движение к реке Энс. Американцев встречу сам». Американцы остановились, махали нам руками, требовали остановиться. Они поднимали вверх бутылки с виски и показывали на них, но, выполняя приказ, батальон разошелся с американской колонной и продолжал движение.
Радость, чувство гордости и какого-то безумного счастья переполняли сердце каждого солдата и офицера. О войне, о боях не хотелось думать. Из головы не выходила мысль: «Выжили… Дошли! Победили!» Мир казался светлым и прекрасным, а жизнь чудесной и беззаботной. Полковник Чунихин подготовился к встрече с американцами. Комбриг с подполковником Негрулем вышли навстречу американским представителям и обменялись приветствиями. Но радость встречи и Победы перехлестнула официальщину, и стороны стали брататься. Все обнимались и ласково похлопывали друг друга по плечам и спинам, выражая этим восторг, удовлетворение, дружбу! Бойцы и офицеры обменивались сувенирами: в ход шли часы, портсигары, кисеты. Пригласив комбрига с группой солдат и офицеров посетить американские части, колонна «Виллисов» повернула обратно и быстро умчалась в сторону Энса.
Наш 1-й батальон проскочил Шпремберг, и при подходе к Реме комбриг по радио приказал: «Всем, стой! На достигнутом рубеже остановиться. Развернуть танки в линию, фронтом на запад и ждать указаний». Батальон остановился у перекрестка дорог в километре юго-восточнее Штрасса. Перекрывая шоссе на Энс, я развернул танки в линию фронтом на запад. Экипажи разлеглись кто на танке, кто на земле – блаженствуют. Подъехала кухня. Офицеры на поляне расстелили скатерть, на которую поставили закуску и откуда-то появившийся ром. Под крики «Ура!» мы сдвинули кружки. Штаб бригады с батальоном автоматчиков, 3-м танковым батальоном и тылами расположились в районе Шпремберга.
Вечером радист моего батальона по радио поймал сообщение о капитуляции фашистской Германии. Он доложил мне, а я сообщил комбригу. Полковник Чунихин ответил: «Не знаю. Жди официального сообщения. Не расслабляйся. Усиль бдительность. Поддерживай порядок». Всю ночь с 8 на 9 мая бригада провела в ожидании, в приподнятом настроении. По дорогам с запада на восток, с юга на север и обратно возвращались в родные края толпы людей разных национальностей – узники концлагерей, угнанные в неволю беженцы. Я устроился в доме, на первом этаже которого было кафе, а на втором жилое помещение сбежавшего с семьей хозяина. Утром я проснулся, открыл настежь окно и сел на подоконник. Красота! Горы, цветущие яблони, ярко-зеленые поля озимых, солнце. Для меня, сельского жителя, это было как бальзам на душу. И так мне грустно стало! Война закончилась, а что же дальше?! Чем же заниматься?! Понятно, что армия будет сокращаться. Есть шанс попасть под это сокращение. Тогда что? Хорошо, среднее образование есть, могу поступить в институт. В какой? Можно в институт физкультуры податься – я физически развит, в футбол играю очень прилично, на лыжах бегаю отлично… Вот в таких раздумьях меня застал визит заместителя командира бригады майора Новиков. Я его встретил, и он спрашивает:
– Вася, что это ты хмурый?
– Чему мне радоваться? Война закончилась. А что я умею? Марш совершить, оборону построить, в атаку людей повести? За годы войны у меня никаких неясных вопросов не было. А что сейчас впереди? Куда податься?
Он посмотрел на меня искоса и говорит:
– Я тебя не понимаю. Ты жив остался, остальное все приложится! Ты останешься в армии, пойдешь в академию. Перспектива у тебя очень хорошая.
