— Что с ним?
— Говорит, что явился сюда умирать.
— Однако!
Мак-Клейн фыркнула.
— Думаю, это просто уловка. Но как бы там ни было, мы сделали ему анализы и рентгеноскопию грудной клетки. Скоро будут получены результаты ЭКГ.
— Кто сегодня дежурит?
— Ваш старый приятель Альберт.
Мак Клейн была одной из тех немногих работающих в этой больнице сестер, которые еще могли помнить то время, когда Алан Балмер и Лу Альберт были друзьями. Как давно это было? Неужели прошло уже семь лет с тех пор, как между ними пробежала черная кошка?
— Думаю, они найдут общий язык, — язвительно улыбнулся Алан.
— Не сомневаюсь! — засмеялась в ответ Мак-Клейн.
Когда Алан направился к выходу, незнакомец с угловой койки опять окликнул его:
— Эй! Подите сюда! На минутку!
Алан все так же дружески помахал ему в ответ рукой, но продолжал двигаться дальше. «Этот человек просто пьян!» — сказал он себе.
— Эй! Минутку! Подите сюда! Пожалуйста! — донеслось из тьмы коридора.
В этом «пожалуйста» было столько отчаяния, что Алан невольно остановился и повернул голову в сторону зовущего.
— Идите сюда!
Неуверенными шагами Алан подошел к койке и тут же отпрянул от нее. Он узнал того самого бродягу, который во вторник вечером атаковал его машину. Незнакомец был весь в грязи и страшно вонял. Но и отвратительный запах, исходивший от грязно-серой одежды и босых ног, не мог перебить запах дешевого вина, доносившийся из его беззубого рта.
— Что я могу сделать для вас? — холодно спросил Алан.
— Возьмите меня за руку. — Бродяжка протянул ему грязную лапу с потрескавшейся кожей и черными сломанными ногтями.
— Ну, знаете ли, — прошептал Алан, стараясь сдерживать себя. — Мы даже не были представлены друг другу.
— Пожалуйста, возьмите.
Алан перевел дыхание. Почему он не прошел мимо, как делали это до него все? Пожав плечами, он протянул незнакомцу свою правую руку. Бедняга, по-видимому, чувствовал приближение смерти, и это прикосновение было очень важно для него. Да и вообще, с каких это пор доктор Балмер позволяет себе быть брезгливым?
Но не успел Алан и пальцем дотронуться до бродяги, как тот своей грязной ручищей вцепился в его ладонь и сжал ее мертвой хваткой. В то же мгновение Алан почувствовал чудовищную боль. Мышцы его конвульсивно сжались — так, как если бы через них был пропущен ток высокого напряжения, — и задергались, будто рыбы на крючке. Перед глазами его вспыхнул ослепительно яркий свет, на фоне которого замелькали какие-то темные пятна. Потом они слились в одно гигантское темное пятно, залившее собой все поле зрения.
Внезапно мертвая хватка ослабла, и Алан, потеряв равновесие, начал падать назад, судорожно хватаясь руками за все что попало, в попытке устоять на ногах. Левой рукой он ухватился за занавеску, которая, конечно же, треснула под его тяжестью, но по крайней мере смягчила падение и ослабила удар. Алан тяжело рухнул на пол, задев затылком за угол тумбочки.
Очнувшись, он увидел склонившуюся над ним медсестру Мак-Клейн, в глазах которой читались недоумение и тревога.
— Что случилось? Как вы себя чувствуете?
Алан ощупал свою правую руку. Ощущение электрического удара прошло, но мышцы руки вплоть до самой кости еще болели.
— Кажется, все в порядке. Но что же он со мной сделал, черт побери?
Сестра Мак-Клейн покосилась в сторону угловой койки.
— Этот? — Тут она резко выпрямилась, еще раз внимательно присмотрелась к бродяге и с криком «О Боже!» побежала к столу за операционной коляской.
Из динамика, установленного под потолком, послышался громкий голос диспетчера:
— Код синий — приемный покой! Код синий — приемный покой!
Со всех сторон показались бегущие нянечки и санитары. Ночной дежурный врач приемного покоя, доктор До, одним из первых Прибежал из ординаторской, мельком взглянул на Алана и занялся реанимацией.
Алан попытался встать, чтобы помочь реаниматорам, однако обнаружил, что ноги у него подкашиваются, а правая рука точно окаменела. Прошло некоторое время, прежде чем он почувствовал, что достаточно оправился для того, чтобы помогать доктору Ло, однако тот уже прекратил свои попытки вернуть старика к жизни. Несмотря на все его усилия, сердце бедняги отказывалось работать. На экране осциллографа виднелась лишь едва колеблющаяся линия, и сестра Мак-Клейн в конце концов выключила его.
— Боже! — прошептала она. — Мы ведь даже не знаем его фамилии. Это наверняка уголовное дело. Мне нужно было бы заранее заполнить анкеты!
Доктор Ло повернулся к Алану. Его азиатское лицо озарилось улыбкой.
— Когда я увидел вас здесь, лежащим на полу, я подумал, что это вами мне придется заняться. В чем дело? Он ударил вас?
Алан растерялся. Он не знал, какими словами описать то, что произошло в тот момент, когда рука неизвестного коснулась его руки, и поэтому просто кивнул:
— Да. Должно быть, мы имеем дело с разновидностью болезни Сток-Адамса или что-то в этом роде.
Подойдя к угловой койке, он зашел за занавеску и откинул простыню. Голова старика была развернута в сторону коридора, челюсть отвисла, остекленевшие глаза оставались полуоткрытыми. Алан осторожно опустил ему веки. Теперь, когда черты лица незнакомца разгладились, он не выглядел таким старым, как прежде. Алан готов был поспорить, что если бы этого бродяжку побрить, помыть и сделать ему хорошие зубные протезы, то он выглядел бы не более чем лет на сорок, то есть почти его ровесником.
Алан еще раз пощупал свою правую руку. Она все еще ощущалась как чужая.
«Что же, черт возьми, ты сделал со мной?» Алан никак не мог понять, что за удар он испытал пятнадцать минут тому назад. Не было сомнений — источником его служил этот таинственный бродяга. Но откуда в нем взялась эта сила? Он не мог ответить на свой вопрос, а покойник и не собирался помогать ему в этом. Постояв еще несколько минут, Алан вновь натянул ему на лицо простыню и пошел прочь.
Глава 7
Сильвия
— Не торопись, Ба, мы и так успеем. — Сильвия сидела на заднем сиденье и задумчиво смотрела в окно.
Ей не очень-то хотелось услышать, что скажет сегодня врач Джеффи — Сара Чейз. Она давно уже приучила себя к мысли, что ничего хорошего от врачей не услышишь.
Стараясь справиться с грустными мыслями, неотступно преследовавшими ее, она погладила ладонью раму бокового окна, отделанную полированным черным деревом. Обычно Сильвия испытывала необъяснимое удовольствие, разглядывая интерьер своей машины — седана выпуска 1938 года, которую в свое время она велела полностью переоборудовать внутри. Мало-помалу старая развалина была превращена в надежный уютный автомобильчик, выдержанный в красных тонах и при необходимости с успехом заменяющий жилище. Как-то раз один из знакомых Сильвии, прокатившись в нем, заметил, что такого роскошного салона не встретишь даже в правительственных лимузинах. Сегодня в этом салоне было прохладно...
