С точки зрения действий авиации периодов было больше, и ее активность по дням распределялась весьма неравномерно. С 3-й ОАГ все ясно — из-за понесенных потерь ее численность постоянно сокращалась. Пропорционально ей сокращалась и боевая деятельность. Что же касается VIII авиакорпуса, то его деятельность шла волнообразно: довольно активно до 23 июня, затем — период относительного затишья на время подготовки к финальному наступлению, после чего был достигнут пик активности в решающие дни 29 и 30 июня. Впрочем, обо всем по порядку.
3-й штурм Севастополя 17 июня — 2 июля 1942 г. (схемы).
20 июня самолеты 3-й авиагруппы произвели на штурмовку войск противника шесть вылетов Ил-2, два И-16, три И-153 и один И-15бис в сопровождении восьми Як-1. После 18 июня, когда советские штурмовики в последний раз понесли тяжелые потери, боевая работа осуществлялась следующим образом. Первый, наиболее крупный налет производился на рассвете, когда немецкие истребители еще не успевали «зависнуть» над аэродромом Херсонесский маяк. Группа Ил-2 в сопровождении «яков» взлетала в сторону моря, там набирала необходимую высоту и далее шла к цели вдоль берега. После удара, который, как правило, имел своей целью скопления войск противника на Северной стороне, самолеты кратчайшим путем возвращались на свой аэродром. Действуя подобным способом, им удавалось избежать обнаружения до момента удара по цели. Взлетевшие по тревоге немецкие истребители не успевали перехватить группу в воздухе, а звено, висевшее над аэродромом, зачастую не вступало в бой, относясь с уважением к числу «яков» прикрытия. Затем в течение всего дня вылетов не совершалось — это было время господства немцев, которые своими бомбами вдоль и поперек перепахивали небольшую территорию СОРа, не забывая при этом и Херсонесский маяк. Им подыгрывала артиллерия всех калибров. «Мощность огневого налета, — указывалось в отчете 3-й ОАГ, — выражалась по отдельным аэродромам от 400 до 700 снарядов в сутки, шквалами по 40—70 снарядов в короткий отрезок времени. Обычно эти налеты начинались с началом полетов на аэродроме… Потери личного состава и материальной части (на аэродроме Херсонесский маяк), несмотря на принятые меры укрытия самолетов и личного состава, значительны». Тем не менее перед закатом расстрелянный и разбомбленный аэродром оживал. Запуск моторов осуществлялся непосредственно в капонирах, откуда самолеты выруливали и немедленно взлетали. В воздух поднимались истребители старых типов, которые небольшими группами, а иногда и одиночно наносили штурмовые удары по батареям и огневым точкам, наиболее досаждавшим советским войскам в течение дня. Удары наносились с бреющего полета или с небольшой высоты с пологого пикирования, так что кружащие над аэродромами пилоты «мессершмиттов» далеко не всегда замечали цель. По немецким данным, с 20-х чисел активность противника в воздухе упала до нулевой отметки, что было не совсем справедливо, но если сравнить вес боевой нагрузки, сбрасываемой каждой из сторон, то это заявление не кажется уж таким неверным.
21 июня был последним днем, когда 3-я ОАГ в последний раз попыталась в открытую противостоять противнику. Игнорируя опасность, группа Ил-2 попыталась прорваться к фронту под защитой девяти Як-1 6-го и 45-го иап. Это привело к воздушному бою с восьмеркой «мессершмиттов» III/JG77, которую возглавлял лично Голлоб. Немцы доложили о пяти победах, а на самом деле сбили «яки» летчиков Ионова (погиб), Каноева (спасся на парашюте) и Поддубного (ранен). Ответная заявка на четыре подбитых Bf-109 не подтверждается. Прорвавшиеся к цели штурмовики уничтожили пять автомашин, четыре миномета и до трех взводов пехоты.
Тем же вечером Октябрьский дал очередную оценку обстановки, сложившейся под Севастополем:
«Информация для ориентировки.
1. Большинство моей артиллерии молчит, нет снарядов, много артиллерии погибло.
2. Авиация противника летает весь день на любой высоте, ищет по всем бухтам плавсредства, топит каждую баржу, каждый катер.
3. Наша авиация, по существу, не работает, сплошной обстрел, непрерывно летают Me-109.
4. Весь южный берег Северной бухты — теперь передний край обороны. Пулеметный огонь с того берега.
5. Город разрушен, разрушается ежечасно, горит.
6. Противник захлебывается, но все еще наступает, живой силы у противника нет, все перебили. Противник собирает всех связистов, хозяйственников, обозников, собирает из дивизии батальон и бросает в бой. Все он решает сейчас авиацией, артилерией (снарядов у него неограниченно много) и танками. Сейчас штурмует равелины 12-дм артиллерией.
7. Противник много и беспощадно расстреливает солдат за вялость, нежелание наступать.
8. Мы, сокращая фронт, собираем все в кулак, силы еще есть. Главное — боезапас.
9. Полностью уверен, что, разгромив 11–ю немецкую армию под Севастополем, добьемся победы. Победа будет за нами, она уже за нами».
И далее, несмотря на весь кажущийся оптимизм предыдущих пунктов:
«10. История запишет разбитого победителем, победителя — разгромленным. Октябрьский».
Иными словами, даже сам командующий СОРом уже не верил, что район можно удержать, успокаивая себя мыслью, что победа врага окажется поистине «пирровой».
21-е стало последним числом, когда сумма дневных и ночных вылетов самолетов 3-й ОАГ превысила сотню. Затем последовал стремительный спад. Днем 22-го из-за приближения линии фронта и непрекращающегося обстрела был оставлен аэродром Куликово поле. Вечером немцам все-таки удалось перехватить группу штурмовиков и сбить из ее состава Ил-2 ст. лейтенанта Горкуна. Охота на утренние и вечерние штурмовики продолжалась и на следующий день. Вечером тех суток обер-лейтенант Сетц записал в свой дневник: «В воздухе почти ничего не происходило. Сегодня с утра я совершил прогулку над фронтом. В легкой облачности над Севастополем обычный артиллерийский и бомбовый фейерверк. Я летел на 1500 м. Зенитки почти не стреляли. Я не поверил своим глазам, когда единственный биплан рядом со своим аэродромом занимался околоземной акробатикой. Через минуту он был сбит». Возможно, что 81-й жертвой немецкого аса стала «чайка» летчика Канченко, который, по советским данным, упал на землю после того, как получил ранение при штурмовке. Не исключено, что атаковавшую пару «мессершмиттов» просто не заметили — к тому времени служба ВНОС Севастопольского базового района ПВО частично была истреблена, а частично влилась в состав наземных частей. Хотя немцы претендовали на воздушные победы 24 и 27-го числа, по-видимому, И-153 Канченко стал их жертвой в небе Севастополя.
Тем временем бомбардировщики VIII авиакорпуса продолжали наносить точечные удары по советским оборонительным позициям. В большинстве своем они достигали цели. В своем вечернем донесении 23 июня Октябрьский указывал: «Непрерывные бомбардировки противника, выводящие из строя целые батальоны, непрерывные отражения танковых атак и пехотных привели к потере 50% основного состава войск. Мы потеряли много матчасти артиллерии. Войска значительно утомлены. Исходя изданных соотношения сил при отсутствии резервов, части СОРа не в состоянии удержать прежние рубежи обороны линии фронта 40 километров… (далее командующий давал географическую привязку нового рубежа обороны).
