Вот краткая хроника последних боев в воздухе:
25 октября облачность висела над полем боя настолько низко и плотно, что командованию Фрайдорфской группы пришлось высылать лишь отдельные экипажи для воздушной разведки и по возможности штурмовки войск противника. Поскольку над районом барражировали «мессершмитты», бои были неизбежны. В них погибли старший политрук Мартыненко и младший лейтенант Кузнецов, в то время как летчик Сабуров смог совершить вынужденную посадку (все трое летали на И-16). Немцы потеряли обер-лейтенанта Zehl из III/JG 52. Его самолет был подбит в бою (по немецким данным, подбит зенитной артиллерией) и на глазах поразившего его летчика приземлился в расположении советских войск. Свои дни незадачливый пилот люфтваффе закончил в плену. В 16.13 единственный удар по противнику совершили бомбардировщики ВВС ЧФ — 6 Пе-2 в сопровождении 2 ЛаГГ-3 и 14 МиГ-3. Над полем боя им пришлось вступить в схватку с 16 «мессершмиттами», окончившуюся для обеих сторон безрезультатно (лейтенант Загорский донес о сбитии одного Bf-109F, но это не подтверждается немецкими данными).
26 октября противникам так и не удалось отыскать друг друга в облаках. По немецким данным, лишь пилотам III/JG 77 удалось сбить один И-16, что не подтверждается советской стороной. Сама III/JG 77 лишилась двух истребителей по небоевым причинам. Единственный штурмовой налет на немецкие войска состоялся вечером (8 И-153, 1 Ил-2, 11 И-16 в сопровождении 5 Як-1, 4 МиГ-3, 2 ЛаГГ-3). Воздушного противодействия он не встретил, но в результате огня с земли Ил-2 получил повреждения и совершил вынужденную посадку.
27 октября число штурмовых ударов увеличилось до двух, но в обоих случаях прорываться к цели пришлось сквозь строй «мессершмиттов». Немцы донесли о шести победах, которые в реальности соответствовали двум: И-16 летчика Зейналова пропал без вести, а подбитый Як-1 сел на своей территории. Немцы потерь не имели.
28 октября, в день завершения немецкого прорыва, погода оказалась настолько скверной, что сторонам не удалось ни нанести ударов, ни вступить в противоборство. Фрайдорфская группа совершила 26 вылетов одиночными истребителями для разведки.
Такая же погода стояла с утра 29 октября, но после обеда небо оказалось вполне пригодным для нормальной боевой работы. Этим сразу же воспользовались советские штурмовики и бомбардировщики. В сумме они нанесли три удара по автоколоннам начавших преследование немецких войск и добились при этом определенных успехов. Встреч в воздухе не было, и лишь один И-5 сел на своей территории, будучи поврежденным зенитным огнем. У немцев в этот день на взлете разбился Bf-109 5/JG 3, а его пилот фельдфебель Mias получил тяжелую травму.
С утра 30 октября стояла вполне летная погода, но советская сторона уже не могла воспользоваться этим в полной мере. После двух утренних ударов штурмовиков (в первом из них истребителем из III/JG 77 был сбит И-16 летчика Богданова) оставшимся самолетам пришлось начать перебазирование — на полевых аэродромах близ Фрайдорфа уже хорошо слышались рев моторов вражеских автомашин и винтовочные выстрелы. Истребительные эскадрильи перелетели на аэродромы Чоргунь и Бельбек под Севастополем, 40-й бап из Сарабуза в Карагоз, 2-й мтап из Карагоза на аэродром близ станицы Крымская на Северном Кавказе. Еще в предыдущие сутки в Севастополь перелетели летающие лодки МБР-2 119-го мрап с озера Донузлав. Фрайдорфская группа с 30 октября расформировывалась. На следующий день перебазирование продолжилось, поскольку советские войска не смогли задержаться на промежуточных позициях. В особенно тяжелом положении оказались ВВС 51–й армии, у которых в тылу в отличие от моряков подготовленных аэродромов не оказалось. Наземный персонал за своими полками не поспевал — он тоже страдал от пробок на дорогах, а отчасти и сам являлся причиной их. Количество исправных самолетов в частях армейских ВВС резко снизилось, часть из них пришлось уничтожить при отступлении (например, два из четырех остававшихся на 31 октября МиГ-3 в 435-м иап). Оставшиеся совершали не более одного вылета в сутки. В первых числах ноября все, что могло подняться в воздух, перелетело на аэродромы Кавказа в районе Анапы. Посчитав, что с советской авиацией покончено, командование люфтваффе в первые дни ноября тоже быстро растащило свой авиационный кулак по разным местам. Группа III/JG 52 присоединилась к l(J)/LG 2 и II/JG 77, сражавшимся под Ростовом, II/JG 3 убыла на отдых в Германию. Оставшаяся в Крыму III/JG 77 (с 4 ноября базировалась на аэродроме Сарабуз) была вынуждена делить свое внимание между Севастополем и Керчью. Воздушные бои на керченском направлении в этот период были большой редкостью. Из них стоит выделить 3 ноября, когда летчикам 51–й армии удалось без собственных потерь сбить два «мессершмитта», и 9-е, когда немецким пилотам удалось перехватить группу ДБ-3ф из 2-го мтап, летевших на бомбежку немецких войск в районе Керчи без прикрытия. Как обычно бывало в таких случаях, потери советской стороны оказались тяжелыми — два сбитых и один подбитый ДБ, с трудом дотянувший до аэродрома. В целом же в небе над Крымом, если не считать самостоятельного севастопольского направления, установилось затишье. Бомбардировщики IV авиакорпуса мест дислокации не сменили, но после серии достаточно мощных ударов по крымским портам в конце октября — начале ноября на какое-то время их внимание сосредоточилось на ростовском направлении. Первое воздушное сражение в небе Крыма завершилось.
* * *
Попытаемся разобраться с результатами сражения за Крым и причинами, приведшими к этим результатам.
Не вызывает сомнений, что советская сторона потерпела очередное серьезное поражение, увы далеко не первое в ходе летне-осенней кампании 1941 г. При этом речь идет не только о материальных потерях, которые, несмотря на всю свою величину, терялись на фоне более крупных военных катастроф, а об изменении стратегической обстановки на южном крыле советско-германского фронта и Черном море. Даже несмотря на то что в советских руках все еще оставался Севастополь, возможность базирования в нем крупных сил флота и авиации исключалась. В результате господство в западной части моря автоматически переходило в руки германских и румынских военно-морских сил, которые из-за своей малочисленности никогда не решились бы бросить вызов Черноморскому флоту в открытом бою. Исчезла угроза для нефтепромыслов Румынии, зато возникла угроза вторжения германских войск на Кавказ, где тогда были сосредоточены основные нефтепромыслы СССР.
Чем больше перечисляешь негативные результаты потери Крыма для Советского Союза, тем обиднее сознавать, что силы для его обороны имелись. Если бы командование 51-й армии правильно оценило оперативную обстановку и боевые возможности германской 11–й армии и сосредоточило основные силы войск на Перекопе, Манштейну не удалось бы прорвать позиции на Турецком валу всего за три дня. Столь быстрая потеря наиболее укрепленной и выгодной для обороны позиции привела к тому, что войска отступили в район Ишуни, где к тому времени фактически никаких укреплений вообще не имелось. Второй итог поражения на Перекопе — поспешная эвакуация Одессы, в результате которой войска Приморской армии прибыли в Крым почти без техники, уничтоженной в момент эвакуации. Шансы удержаться на ишуньских позициях были намного хуже, но нельзя сказать, что их не было совсем. Советское командование очень слабо маневрировало резервами, редко использовало перегруппировку войск для того, чтобы закрыть бреши войсками, снятыми с неатакованных участков фронта. В самый разгар боев командующий 51–й армией был смещен с должности, что привело к потере даже того плохого управления войсками, которое имелось ранее. В результате сумма ошибок перевесила упорство и героизм русских солдат (то, что русские сражались на Перекопе упорно, неоднократно признает сам Манштейн), войска дрогнули и отступили до Севастополя и Керчи.
