Несколько дольше продержался эсминец. После прекращения постановки дымзавесы он перешел в Корабельную бухту и ошвартовался левым бортом у стенки артиллерийских мастерских. Во время налета Ju-87, ставшего роковым для «Абхазии», бомбы упали в 8—15 м от корабля. От осколков на «Свободном» появились первые людские потери. Примерно в 10.30 сразу несколько бомб взорвались на расстоянии 5—7 м от кормы. В обшивке образовалось множество пробоин и вмятин, загорелись дымовые шашки. Впоследствии вблизи правого борта произошло еще несколько взрывов, число осколочных повреждений продолжало расти. Все это время корабль вел ожесточенный огонь главным калибром, выпустив по заявкам штаба артиллерии Приморской армии около 400 130-мм снарядов. В 13.15 на «Свободный» набросились сразу 27 Ju-87: 15 зашли с носа, 12 — с кормы. Зенитчики открыли яростный ответный огонь, но он не смог сорвать столь массированного нападения: корабль получил девять прямых попаданий бомбами весом по 250 кг. Одна угодила в щит 2-го 130-мм орудия, две — в ходовой мостик, одна — в район первой трубы, одна — во 2-е машинное отделение, две — в кормовой мостик и две — в кормовую часть корпуса. Корабль был полностью разрушен. Загорелся мазут, а вскоре начали рваться поднесенные к зенитным орудиям снаряды… Погибли 67 членов экипажа, многие, в том числе и командир капитан 3-го ранга П. И. Шевченко, были ранены. Вскоре после эвакуации личного состава от пожара взорвались торпеды в первом аппарате, а затем прогремели еще два взрыва — сдетонировал боезапас в кормовых погребах. «Свободный» лег на грунт с креном 50 на правый борт. Носовая надстройка осталась над водой и горела в течение трех суток. Немцы признают потерю в течение этого дня лишь одного Ju-88 из I/KG76, причем его экипаж был спасен. Потопление обоих крупных кораблей каравана ясно продемонстрировало, что отныне любая крупная единица, оказавшаяся в гавани Севастополя в светлое время суток, будет уничтожена — слишком уж большим потенциалом обладали нападающие, и слишком уж сильно была потрепана ПВО обороняющихся.
11 июня стало еще одним очень жарким севастопольским днем. На Северной стороне 54-й армейский корпус приостановил свое наступление, производя перегруппировки и подтягивая резервы, — слишком уж дорогой ценой ему обошлось незначительное вклинение в советские позиции. Спокойно осуществить это ему не удалось — утром начались контратаки подразделений 7-й бригады и 25-й дивизии. Не ожидавшие его немецкие войска на некоторых участках дрогнули. Командир 7-й бригады Е. И. Жидилов вспоминал:
«К 10 часам утра бой достигает наивысшего напряжения. Появляются немецкие бомбардировщики. Они налетают тройками, пикируют и, кажется, в упор бросают бомбы. Некоторые наши подразделения не выдержали и стали отступать. Мы молча переглянулись с комиссаром: теперь нам пора! Не сговариваясь, бежим вперед, останавливаем растерявшихся бойцов, ободряем их и вместе с ними вливаемся в боевые порядки третьего батальона. Положение восстановлено. Второй батальон тем временем достигает железнодорожного виадука.
Разведчики наши смотрят во все глаза. Частей Чапаевской дивизии не видно. У виадука мы одни. Дальше продвигаться не можем: и так каждую минуту висит над нами угроза оказаться во вражеском окружении. Развертываю остатки батальонов фронтом на север, приказываю окопаться.
В 12 часов докладываю по телефону оперативному дежурному штаба Приморской армии:
— Задача выполнена, вышел к виадуку. Частей 25-й дивизии не встретил. Сдерживаю натиск противника на рубеже — 30-я батарея, высота 107,2, виадук.
Тотчас же получаю ответ:
— Военный совет армии доволен вашими действиями».
Увы, контрудар своей цели не достиг. Полку Чапаевской дивизии, даже несмотря на то, что он был усилен сводным танковым батальоном, так и не удалось продвинуться вперед под массированным артиллерийским огнем и ударами авиации противника. Тем временем летчики 3-й ОАГ тоже сосредоточили все свои усилия на поддержке наступающих подразделений. Несмотря на господство в воздухе «мессершмиттов», они четырежды атаковали вражеские позиции на участке чапаевцев (15 вылетов Ил-2, 19 И-16, 11 И-153, 1 И-15бис в штурмовом варианте в сопровождении 24 Як-1), уничтожив, по докладам, десять танков, пять минометных и одну артиллерийскую батареи, несколько пулеметных точек и до четырех рот пехоты. Второй и третий вылет сопровождались воздушными боями с перехватчиками противника. По докладам, пилоты 45-го иап в тот день сбили восемь Bf-109, подбили по одному «юнкерсу» и «мессершмитту». Немцы этого не подтверждают. Они считают, что в тот день они сами сбили три советских самолета, что на практике вылилось только в «як» лейтенанта Берестнева, который, несмотря на ранения, сумел спастись на парашюте. Уже неоднократно цитировавшийся нами обер-лейтенант Сетц оставил в своем дневнике 12 июня такую запись:
«Хотя воздушные бои над Севастополем редки, но зато ожесточенные. У них новейшие «птицы» и пилоты, неплохо обученные на них летать, поэтому нам самим приходится демонстрировать все свое умение. Вчера я два раза побывал в воздушном бою. Первый раз я плохо стрелял и после этого должен был на большой скорости уходить. Второй раз я заметил группу противника как раз при посадке. Я хорошенько обстрелял бронированный Ил-2, но он не упал. Потом я внезапно увидел над своей головой новейший русский истребитель. Мне удалось отвернуть, подняться выше и снова зайти со стороны солнца. Другой Bf-109 вел с ним безуспешный воздушный бой. Я уже уяснил обстановку и в нужный момент начал атаку. На этот раз я собрался, перекрестье прицела показывало на мотор. После этого ему не помог никакой Бог. Мой ведомый как раз наметил себе второго, когда я в 1000 м над собой увидел еще два уходящих самолета. Значит, опять догонять. К сожалению, сразу же выяснилось, что это наши самолеты, которые не вышли на связь».
За этим внешним выражением успеха отчетливо ощущается усталость пилотов «мессершмиттов», что неудивительно, если вспомнить о том, что группа II/JG77 не вылезала из интенсивных боев с середины марта.
Тем временем VIII авиакорпус сосредоточил основные усилия своих бомбардировщиков на участке фронта близ Ялтинского шоссе. Снова, как и в первый день штурма, одна за другой эскадрильи «юнкерсов» наносили сокрушительные удары по советским позициям. После авиационной и артиллерийской подготовки вперед двинулась пехота 30-го корпуса, и снова, как это уже было 7 июня на Северной стороне, огнем оживших советских укреплений и батарей она была остановлена. Последовали многочисленные сверхплановые вызовы авиации по неподавленным целям. В журнале боевых действий группы II/StG77 говорилось: «Позиции вражеской пехоты на высотах «Циннобер» (Zinnober; предположительно имелись в виду Федюхины высоты. — М. М.) в промежутке между 14.30 и 14.45 были подвергнуты бомбардировке каждой эскадрильей от трех до пяти раз. Кроме того, два звена проштурмовали вражеские позиции в непосредственной близости от нашей атакующей пехоты». Но все оказалось напрасным — несмотря на 1070 произведенных вылетов и 1000 тонн сброшенных бомб, войска 30-го корпуса в тот день не продвинулись вперед ни на метр. По результатам дня командование СОРа получило телеграмму от Верховного главнокомандующего И. В. Сталина:
