В свою очередь, финские войска, пользуясь прекрасным знанием местности и имея на вооружении легкое автоматическое оружие, изначально построили свою тактику на действиях вне дорог. Подразделения, а иногда и целые части, используя незанятые промежутки в боевых порядках и лесные массивы, проникали в расположение наших войск, воздействовали на их тылы и фланги и тем самым принуждали к отходу. Наступление с фронта без проникновения в тыл финские войска почти не применяли.
В то же время в ходе оборонительных боев выявились серьезные недочеты в тактической подготовке советских частей и соединений. Они плохо умели окапываться, строить заграждения, сочетать огонь, маневр и удар, надежно обеспечивать стыки и фланги. Управление войсками со стороны командиров из-за растянутости фронта, плохой работы связи и отрыва штабов часто нарушалось. Штабы иногда не знали обстановки и вследствие этого не могли своевременно влиять на ход боя. Радиосвязь использовалась редко и недостаточно умело, а проводная связь из-за пересеченности рельефа и уязвимости от огня противника работала с большими перебоями.
Боевые действия советские войска вели в условиях полного господства вражеской авиации. Малочисленная авиация 14-й армии и Северного флота оказалась не в состоянии вести эффективную борьбу с воздушными силами противника. Использование старых, тихоходных бомбардировщиков мелкими группами (звеньями) без прикрытия истребителей привело к большим потерям в материальной части и летном составе.
Малочисленная зенитная артиллерия оказалась недостаточно эффективной для борьбы со скоростными самолетами противника. Для прикрытия тылов средства противовоздушной обороны из-за острой нехватки их вообще не выделялись, в результате чего вражеская авиация почти безнаказанно бомбила тыловые объекты дивизий, армии и флота.
Инженерные войска проделали очень большую работу по ремонту дорог, прокладке колонных путей, устройству проволочных и минно-взрывных заграждений на оборонительных рубежах. Однако из-за своей малочисленности и плохой оснащенности техникой, особенно средствами механизации инженерных работ, саперные подразделения и части со своими задачами справлялись с большим трудом.
Недостаточно развитая сеть дорог вызвала серьезные затруднения в снабжении войск. Из-за отсутствия вьючного транспорта для доставки боеприпасов и продовольствия привлекалось много людей из боевых подразделений. Большой отрыв личного состава на хозяйственные работы не мог не сказаться на боеспособности полков и дивизий.
Несмотря на крах наступательных планов в 1941 г., немецкое командование не отказалось от идеи захвата Кировской железной дороги. В директиве № 37 от 10 октября 1941 г. перед армией «Норвегия» были поставлены новые боевые задачи. В ней указывалось, что основной задачей действующей на Севере группировки немецких и финских войск является «удержать захваченную территорию, обеспечить безопасность области Петсамо с ее никелевыми рудниками от нападения с суши, воздуха и с моря и приступить к проведению подготовительных мероприятий с тем, чтобы, начав боевые действия еще этой зимой, в будущем году окончательно овладеть Мурманском, полуостровом Рыбачий и Мурманской железной дорогой».
В зависимости от успеха наступления на других направлениях захват полуострова Рыбачий и Мурманска планировалось осуществить летом или осенью следующего года. В январе 1942 г. армия «Норвегия» была преобразована в 20-ю горную армию. Горнострелковый корпус был переименован в 19-й горнострелковый корпус. Вместо генерала Фалькенхорста командующим 20-й горной армией был назначен генерал-полковник Дитль. Должность командира 19-го горнострелкового корпуса принял командир 6-й горнострелковой дивизии генерал-лейтенант Шернер. Оборону на мурманском направлении занимали 2, 3, 6-я горно-стрелковые и 214-я пехотная дивизии, 505-я авиаполевая дивизия, а на перешейке полуострова Средний действовали 388-й полк и 14-й пулеметный батальон.
В течение зимы 1942 г. Северный флот продолжал действовать на коммуникациях противника, обеспечивал свои коммуникации, оказывал поддержку 14-й армии действиями корабельной артиллерии, авиацией, частями морской пехоты и воинскими перевозками, совершенствовал противодесантную оборону баз и побережья.
Учитывая большое значение полуостровов Средний и Рыбачий для боевой деятельности флота, Ставка Верховного Главнокомандования возложила их оборону на Северный флот. С этой целью был сформирован Северный оборонительный район (СОР) с включением в его состав всех частей и оборонительных сооружений 23-го укрепленного района 14-й армии, ранее оборонявших полуострова. Его командующим был назначен генерал-лейтенант С.И. Кабанов. На полуостровах было создано три боевых участка: два на Среднем и один – на Рыбачьем. Командирами каждого участка являлись командиры размещенных в их границах 12-й отдельной бригады морской пехоты, 254-й и 63-й отдельных морских стрелковых бригад. Один батальон 63-й бригады находился в резерве командующего СОР с дислокацией на перешейке между полуостровами. В состав оборонительного района входило 30 тыс. человек
[375]
.
Еще в июле 1941 г. противник, ведущий наступление на полуострова с суши, был остановлен на хребте Муста-Тунтури. На его северных склонах располагалось в семи опорных пунктах боевое охранение 135-го стрелкового полка, переформированного вскоре в 254-ю отдельную морскую стрелковую бригаду. На южных склонах, более отлогих и выгодных, находился противник. Между ним и нашими опорными пунктами проходила ничейная полоса шириной всего 50–60, а кое-где и 25–30 метров, в результате чего гранатные бои шли здесь ежедневно.
Передний край обороны был отнесен на 3–3,5 км назад к северу, на очередную гряду сопок. Между ним и опорными пунктами боевого охранения пролегала открытая долина, на которой не имелось ни каменных валунов, ни растительности для маскировки. Ее и прозвали бойцы «долиной смерти». Снабжение боевого охранения осуществлялось подносчиками, которые, нагруженные боеприпасами, продуктами и всякой иной ношей, с опасностью для жизни пересекали долину в темное время или в туман. Их называли здесь морским именем «ботики» – очевидно, по аналогии с мотоботами флота, доставляющими с начала войны на блокированные полуострова по Баренцевому морю различные грузы. На обратном пути «ботики» вытаскивали из опорных пунктов убитых, несли и вели к Среднему раненых. И все это под огнем. Если зимой, в полярную ночь, еще можно было, пользуясь темнотой и пробираясь в глубоком снегу, поддерживать связь с боевым охранением, то в летнюю пору такие вылазки представляли смертельную опасность
[376]
.
Быть «ботиком» на переднем крае полуостровов считалось опаснее всего. Многие попадали сюда по постановлению трибунала, искупали всякие свои проступки и воинские прегрешения, возвращали утраченные звания, а то и получали ордена. За три ходки через Мертвую долину полагалось поощрение. В Заполярье каждый знал, что «ботик» – геройски храбрый человек. Ему приходится преодолевать 2–3 км под плотным огнем. Навьюченный, он идет под огонь не только в редкие часы туманов или снежных зарядов, но и при ясном летнем небе, пересекает долину по два и по три раза в день, сколько прикажет ему командир. У каждого из них на пути было свое не раз проверенное укрытие, ложбинка или камушек, каждый по-своему петлял и чертил маршрут, и в этом проявлялось не только чутье человека, чувствующего себя мишенью, но и тонкое умение, искусство маневра, подобное маневру самолета в воздушном бою или корабля в морском сражении. Разница лишь в том, что, лавируя по открытой долине, никто из этих «ботиков» не мог стрелять – они были безоружны
[377]
.
