– Подумай, что за ерунда все эти сказки про Знак Зверя, Сосуд Сатаны или Врата для Сатаны. Даже если ты веришь в подобные выдумки, помни, что Господь не являет себя открыто – вот почему сохранить веру в Него может порой оказаться великим испытанием. Если бы Сатана существовал, как, по-твоему, не стал бы он тоже избегать явных проявлений? Потому что, если мы найдем доказательство существования абсолютного Зла – Сатаны, нам будет гораздо легче поверить в абсолютное Добро – в Бога. А это совсем не понравится этому дьяволу – Сатане, как ты думаешь?
Кэрол не могла удержаться от смеха – впервые за неделю.
– Ты излагаешь так понятно!
– Наверное, потому что я слишком упрощаю. На самом деле все гораздо сложнее. Но я надеюсь, что простота помогает.
– О да, очень помогает, можешь мне поверить.
Кэрол воспряла духом. Теперь она знала: идея, будто Джим находится во власти дьявола, – глупый детский предрассудок. Страх, колебания – все это исчезло, и на смену им пришло чувство покоя.
Спасибо Биллу.
Но когда Билл открыл для нее дверь особняка и проводил ее внутрь, чувство благодарности вдруг сменилось приступом ярости.
Ты, самодовольный ханжа и сукин сын!
От неожиданности Кэрол даже споткнулась о ступеньку. Откуда взялась в ней эта злость?
Она никогда не думала так о Билле! Почему ее вдруг обуяла ненависть к нему? Он просто пытался успокоить ее, сделать все, что мог... Нет, он хотел произвести на нее впечатление, поразить своей псевдоинтеллектуальной болтовней, продемонстрировать свое превосходство, показать, что он выше ничтожных страхов, которые обуревают жалких людишек, вроде нее. Чванливый, уверенный в своей правоте фарисей. Такой чертовски недосягаемый! Думает, что он неуязвим для греховных соблазнов и плотских желаний! Она покажет ему!
Кэрол не понимала, почему ее вдруг охватила такая злоба. Это было дикое, чуждое ей чувство, вызывавшее в ней желание вцепиться ногтями в голубые глаза Билла, сломить его, унизить, облить презрением, растоптать, втянуть его в трясину ненависти к себе самому и заставить барахтаться в ней, ткнуть его туда лицом, утопить в ней!
Как только он вошел в холл, она закрыла за собой дверь. В ней внезапно вспыхнул всепожирающий огонь желания.
– Поцелуй меня, Билл, – попросила она.
Он недоуменно посмотрел на нее, страшась поверить, что не ослышался. Один голос внутри ее взывал: «Нет, я совсем не то хотела сказать». Но другой, гораздо более громкий, заглушал его, крича: «Именно это! И даже больше!»
6
– Кэрол! – проговорил Билл, вглядываясь в ее лицо. Оно изменилось, казалось, игра света и тени придала ему странное, почти враждебное выражение. – С тобой все в порядке?
– Разумеется. Я просто хочу тебя. Прямо сейчас. Прямо здесь.
– Ты что, сошла с ума?
–Никогда я не была в здравом уме больше, чем сейчас, – ответила она, не спуская с него шального взгляда блестящих глаз и стягивая с себя свитер.
– Прекрати!
– Ты так говоришь, но на самом деле мечтаешь о другом, – сказала она, улыбаясь. – Ты хотел меня еще со времен средней школы, ведь так? А я хотела тебя. Как ты думаешь, разве мы недостаточно долго ждали?
Она завела руки за спину и принялась расстегивать бюстгальтер.
– Кэрол, прошу тебя!
Когда бюстгальтер расстегнулся, она сбросила его прямо на пол. У Билла при взгляде на ее голую грудь пересохло во рту. Ее груди не были большими, тяжелыми, как он видел в журналах для мужчин, которые регулярно конфисковывал у мальчиков. Они были округлые и упругие, с розовыми сосками, и совсем рядом с ним, протяни руку – и дотронешься.
– Кто об этом узнает? И кого это огорчит? – убеждала она его, распуская длинные волосы по плечам. Она схватила несколько светлых прядей и принялась щекотать ими груди, пока соски не отвердели и не напряглись. И Билл почувствовал, как его конечная плоть тоже отвердела и напряглась. – После стольких лет не в долгу ли мы друг перед другом, как ты думаешь? Хотя бы этот единственный раз?
– Кэрол...
– Ну же! Мы в свое время не довели дело до конца, ведь правда?
Билл закрыл глаза. Сказанное Кэрол было так соблазнительно! Казалось, она прочла мысли, таившиеся в самых сокровенных уголках его сознания. В некотором смысле это действительно было чем-то незаконченным, призраком прошлого, которое будет преследовать его вечно, если он не сделает ничего, чтобы изгнать его. Всего лишь один раз – с Кэрол, его первой любовью. Что может быть идеальнее? Как чудесно было бы дать волю горячей волне желания, зародившейся у него в паху и охватывающей все его существо! Только один этот раз, а потом он навсегда откажется от нее и беспрепятственно отдастся своему призванию.
Открыв глаза, он замер от ужаса. Она сняла джинсы и трусики и стояла перед ним совершенно обнаженная. Она была прекрасна! Так прекрасна! Его глаза остановились на светло-каштановых волосах на лобке. Он никогда раньше не видел совсем нагую женщину, даже на фотографии, а сейчас перед ним была обнаженная женщина во плоти, и не кто-нибудь, а Кэрол.
– Ну же, – улыбнулась она ему и придвинулась ближе. Она взяла его руку и положила ее себе на грудь. Он чувствовал, как набухает сосок под его ладонью. – В память о прошлых днях.
Только один раз! В конечном счете, что случится, если он только один раз нарушит обет целомудрия? Он попытался опровергнуть соблазнительную мысль, но разум в этот момент, похоже, плохо слушался его.
Она разжала его руку и опустилась перед ним на колени.
Только один раз! В конце концов, какое это имеет значение, по большому счету?
7
Его решимость таяла. Она чувствовала, стоя на коленях перед ним и пробегая пальцами по вздувшейся ширинке его брюк, что сопротивление этого высокомерного подонка вот-вот будет сломлено. Ее захлестнула волна восторга. Она почувствовала себя сильной, могущественной, способной покорить весь мир. Это ощущение было сладостнее самых утонченных сексуальных наслаждений, самого полного оргазма, когда-либо пережитого ею.
Она потянулась к «молнии» на брюках Билла. Стоит ей прикоснуться к его мужскому естеству, и он будет принадлежать ей. Она знала это. Тогда у него не останется пути для отступления.
Она улыбалась.
Совсем немного надо, господин иезуит, чтобы осквернить душу низменными желаниями плоти.
Внезапно Билл, шатаясь, сделал два шага назад. Лицо его пылало, на нем была написана мука. Капли поты выступили на лбу и верхней губе.
– Нет!
Он произнес это слово тихо, хриплым, исполненным страдания голосом. И тут же Кэрол показалось, что раскаленный гвоздь вонзился в низ ее живота. Вожделение, внезапно завладевшее ею, оставило ее. Все поплыло перед глазами, стены особняка наклонились, готовые раздавить ее.
