Вокруг меня был избыток энергии, и моя задача сводилась к тому, чтобы удерживать ее в себе на должном уровне.
– Готово, – сказал я мгновение спустя.
Сквозь меня шел поток энергии, которую я мог использовать для любых магических действий.
– Теперь одним движением, без какого-либо перерыва, взгляни на изображение на потолке, запомни его и перенеси на карту.
Первым делом я при помощи струившихся сквозь меня магических сил придал ясность карте на темном куполе, а затем перенес все четкие и ясные линии на волшебный пергамент.
– Превосходно! – не скрывая восхищения, произнес Ааз.
Я же первым делом посмотрел на потолок. Карта, хвала небесам, находилась на месте. Я ее не повредил. Затем я, испытывая чувство, похожее на страх, взглянул на пергамент. На нем была воспроизведена точная копия карты, нарисованной на потолке. Впрочем, не совсем точная копия. Линии на пергаменте оказались более четкими, и там появились слова, о существовании которых на закопченном веками потолке я даже и не подозревал. Вся пыль и грязь, само собой, осталась наверху и на моем творении не проявилась.
Я не верил своим глазам. Мне удалось сотворить волшебство с первого раза!
– Только не лопни от гордости, – сказал Ааз, словно прочитав мои мысли. – Это была самая легкая часть работы.
Но его педагогические потуги не произвели на меня никакого впечатления. Я сотворил чудо с первой попытки! И в данный момент это было самое главное.
– Что теперь?
– А теперь мы сделаем то же самое с энергетическими линиями, – сказал Ааз. – Мы наложим их на план замка.
Я понимал, что он хочет. Но когда я как-то самостоятельно попытался увидеть все энергетические линии на большом пространстве, я чуть было не свихнулся, и поток сил, который я пропускал через себя, едва не унес с собой остатки моего разума. Тогда мне лишь с большим трудом удалось прийти в себя. О своем эксперименте я Аазу не рассказывал, поскольку знал, что он очень рассердится.
– Для этого потребуются кое-какие приготовления, – продолжал Ааз.
– Я так и думал.
Мой наставник расстелил карту на полу и предложил мне встать над ней.
– Посмотри внимательно на план.
Я кивнул и уставился на сотворенный мною шедевр. У меня были все основания гордиться собой.
– Как только я дам сигнал, ты должен представить, что паришь над замком, над всеми силовыми линиями. Для этого тебе надо будет распахнуть свой разум точно так, как делаешь это во время накопления энергии.
– Хорошо, – сказал я, не сводя глаз с карты, – но не получится ли так, что я просто унесусь в неведомое пространство?
Я стоял над картой, широко расставив ноги, и мне казалось, что я уже парю в воздухе.
– Отличный вопрос, ученик, – сказал Ааз. – Нацепи на свою ногу шнур удержания.
– Что-что? – спросил я, глядя наставнику в глаза.
Я увидел по его взгляду, что он действительно озабочен. Правда, я не знал, волнует ли его моя судьба, или он опасался, что в том случае, если я унесусь в неведомое, все остальные обречены навсегда остаться в замке.
– Бечевку, которую привязывают к детскому воздушному шарику. Представь, что один конец шнурка закреплен на ноге твоего физического тела, а другой – на ноге парящей субстанции. Если захочешь вернуться, мысленно потянешь за этот шнур. Ты понял?
Я кивнул.
– Итак, как только ты увидишь все силовые линии, проходящие как над замком, так и сквозь него, – продолжил Ааз, – сделай то же, что ты сделал с картой. Представь их себе мысленно и перенеси на воображаемое изображение карты.
– Хорошо, – сказал я, – надеюсь, получится.
– Подготовься и, как только ощутишь, что созрел для действий, приступай.
Внимательно посмотрев на карту, чтобы получше запомнить все линии, точки и названия, я дал волю накопленной мною магической энергии.
Если хотите знать, как это делается, то я вам охотно скажу.
Для начала я отпустил все нити, которые удерживали меня на земле. Слегка поднявшись над полом, я первым делом решил проверить, находится ли на месте шнур удержания. Убедившись, что шнур прикреплен как к полетной ноге, так и к ноге посадочной, я с чувством огромного облегчения взмыл вверх.
Я поднялся над энергетической линией, которую использовал для копирования карты, пронзил крышу замка и остановился, зависнув под горячим солнцем над золотыми куполами.
Подо мной текли реки голубой энергии, и их истоком служил колодец, расположенный в недрах горы под замком. Реки разбивались на отдельные потоки, устремляющиеся во все стороны в долины между холмами.
Я зафиксировал в уме энергетические потоки всех уровней, включая первоначальный источник в недрах горы под замком.
Это было прекрасно, я видел источник голубой энергии, видел реки, видел их рукава и все малейшие ручейки волшебной силы.
Держа всю эту великолепную картину в уме, я попытался воссоздать в мозгу изображение карты и без задержки нанести на него все потоки магической энергии.
На это ушел какой-то миг. Бросив последний взгляд на великолепную и величественную картину энергетических потоков, я потянул за шнур удержания и тут же вернулся в свое бренное тело.
Открыв глаза, я тут же посмотрел на Ааза.
Мой наставник улыбался так, как он улыбался только во время посещений Базара-на-Деве.
– Потрясающе! – сказал он. – Иногда ты меня, если честно, просто изумляешь.
Я боялся посмотреть вниз и поэтому просто отступил в сторону.
Ааз нагнулся и поднял карту. На ней был изображен план замка, который я перетянул с потолка, а над ним плавали энергетические линии. Магия карты сохранила их цвет и движение точно такими, какими я видел их сверху.
Мое творение оказалось настолько прекрасным, что я лишился дара речи. Разве мог я ожидать, что энергетические потоки будут продолжать свое движение? Однако они двигались, переливаясь при этом всеми оттенками синего и голубого.
– Пойдем, ученик, покажем им все то, что ты сумел сделать. Потрясающе, просто потрясающе!
Он повернулся и направился к дверям. Впервые за все время нашего знакомства я уловил в его голосе нотки гордости. А может, мне всего лишь показалось? Нет, не думаю. Наставник действительно гордился своим учеником, а ученик чувствовал себя на седьмом небе.
Глава шестнадцатая
Увековечьте свое имя на карте.
А. Веспуччи
Увидев созданную мною карту, все подняли великий шум.
Танда прижала меня к себе и долго не отпускала, что было очень приятно.
Я был исполнен гордости, но молчал, так как очень опасался испортить величие момента какой-нибудь глупостью.
