Подобно тому, как был он гол и лишен всякой одежды, так же у него не было и оружия для защиты – ни мушкета, ни меча, ни дубины, ни вообще чего-либо, чем он мог бы обороняться при нападении хищных зверей, которыми была полна местность. Мы спросили, как он дошел до столь полного безразличия к опасностям, угрожавшим его жизни. Он ответил, что для него, так часто желавшего смерти, жизнь не стоила того, чтобы ее защищать, а к тому же, поскольку он всецело зависел от милости негров, они более доверяли ему, видя, что у него нет оружия, которым он мог бы причинить им вред. Что до хищных зверей, то об этом он мало тревожился, так как очень редко отходил от своей хижины. А если и уходил, то с ним шли вождь и его люди, а все они вооружены луками со стрелами и копьями, при помощи которых могут убить любого хищника, будь то лев или иной зверь. Но хищники редко выходят днем. А если неграм случается оказаться в пути ночью, то они всегда строят хижину и разводят у входа костер, и это достаточная защита.
Мы спросили, что нам предпринять для того, чтобы добраться до побережья. Он пояснил, что мы приблизительно в ста двадцати английских лигах от берега, на котором расположены почти все европейские сеттлементы и фактории и который называется Золотым Берегом, но по пути туда столько различных негритянских племен, что десять против одного за то, что мы либо будем вести с ними постоянные бои, либо же умрем от недостатка съестных припасов, но имеются два других пути, по которым он сам собирался уйти, будь у него подходящее для этого общество. Один путь – идти прямо на запад. Хотя эта дорога длинная, но в этом направлении народу меньше, и он будет к нам радушнее, да и биться с ним в случае чего легче. Другой путь – это добраться, если получится, до Рио-Гранде и спуститься по течению в каноэ. Мы признались, что этим путем решили идти еще до того, как повстречали его. Но он предупредил, что на этом пути нам предстоит пересечь огромную пустыню и пройти густыми лесами, прежде чем удастся добраться до реки. Через пустыню и лес нужно идти не менее двадцати дней, и притом быстро, как только мы сможем.
Мы спросили у него, нет ли здесь лошадей, ослов, быков или хотя бы буйволов, которые могли бы пригодиться в пути, и показали ему наших буйволов, которых осталось всего три. Он ответил, что нет, здесь ничего подобного нет.
Далее он рассказал нам, что в том большом лесу водится огромное количество слонов, а в пустыне – великое множество львов, рысей, тигров, леопардов и так далее, и что в этот лес и в эту пустыню негры ходят за слоновой костью, которую находят в большом количестве.
Мы расспрашивали его о пути к Золотому Берегу и о том, нет ли рек, чтобы сплавить по ним нашу поклажу. Мы сказали, что нас не очень тревожит то, что негры будут сражаться с нами; не боимся мы и голодной смерти, так как если у негров имеются съестные припасы, то и мы получим свою долю. И поэтому, если он осмелится повести нас этим путем, то мы решимся пойти с ним. А что касается его лично, то мы пообещали, что будем жить и умирать вместе – ни один из наших не оставит его.
Он разволновался и сказал, что если мы отважимся на это, то можем быть уверены, что он разделит нашу судьбу. Но при этом постарается вести нас таким путем, чтобы повстречать более-менее мирных дикарей, которые отнеслись бы к нам хорошо и, может быть, даже поддержали против других, менее сговорчивых. Словом, мы решили идти прямо на юг к Золотому Берегу.
На следующее утро англичанин снова явился к нам и, когда мы все собрались на совет, – если можно назвать так наше совещание, – весьма серьезно обратился к нам с речью. Он сказал, что так как мы теперь, после долгого пути, приблизились к окончанию своих страданий и любезно предложили взять его с собой, то он всю ночь размышлял о том, что ему и нам нужно сделать, чтобы как-то вознаградить себя за все понесенные тяготы. И в первую же очередь он должен сообщить, что мы находимся в одном из богатейших краев вселенной, хотя во всех иных отношениях это огромная безнадежная пустыня.
– Ибо, – заявил он, – здесь любая река несет золото, а любое место пустыни дает урожай слоновой кости. Какие золотые клады, какие необъятные запасы золота скрывают горы, откуда текут эти реки, или берега, которые омывают эти воды, мы не знаем, но можем представить, что они неописуемо богаты, ведь одного того, что вымывают водные потоки, оказывается достаточно, чтобы удовлетворить всех торговцев, которых посылает сюда европейский мир.
Мы спросили у него, как далеко они заходят, так как слышали, что суда ведут торговлю лишь с побережьем. Он ответил, что прибрежные негры обследуют реки на расстоянии в сто пятьдесят или двести миль, проводят за этой работой месяц, два или три за один прием и всегда возвращаются домой достаточно вознагражденные.
– Но, – заметил он, – далеко они никогда не заходят, а золота и здесь имеется не меньше, чем там.
После этого англичанин сказал, что, как ему кажется, мог бы собрать фунтов сто золота за то время, что живет здесь, если бы только потрудился поискать его; но так как он не знал, что делать с этим золотом и давно уже окончательно отчаялся выбраться из своего бедственного положения, то этим совсем не занимался.
– Ну что мне была бы за польза, – пояснил он, – и чем бы я был богаче, если бы владел тонной золотого песка и валялся на нем? Все это богатство не дало бы мне и одного мгновения счастья, не освободило бы от нынешней нужды. Нет, как видите, оно не купило мне ни одежды, чтобы укрыться, ни капли воды, чтобы спастись от жажды. Здесь золото не имеет цены. Здесь, в этих хижинах, много людей, которые охотно обменяют кусочек золота на несколько стеклянных бусинок или на ракушку и дадут вам пригоршню золотого песка за пригоршню каури. – Он вытащил что-то вроде обожженного на солнце глиняного горшка. – Вот, – сказал он, – немного здешней грязи и, пожелай я, у меня могло бы быть ее намного больше.
И показал нам, как мне кажется, примерно от двух до трех фунтов золотого песка такого же рода и цвета, что и добытый нами. После того как мы некоторое время глядели на золото, он, улыбаясь, сказал, что мы его избавители, и все, что у него есть, включая и его жизнь, принадлежит нам.
А так как золото может пригодиться, когда мы попадем на родину, он просит нас принять его в подарок. И теперь он впервые раскаивается в том, что не набрал больше.
В качестве переводчика я передал товарищам его заявление и от их имени поблагодарил его. Но, обратившись к ним по-португальски, я попросил их отложить принятие его любезного подарка до следующего утра. Англичанину я заявил, что более подробно мы поговорим об этом завтра. И мы на время расстались.
Когда он ушел, я обнаружил, что мои товарищи необычайно взволнованы его речью и благородством натуры, равно как и щедростью подарка, которая в ином месте показалась бы чрезмерной. В общем же, чтобы не утомлять читателя подробностями, скажу, что мы решили, что теперь он входит в число наших и что подобно тому, как мы для него подмога, поскольку спасаем его из отчаянного положения, в котором он находится, так и он подмога для нас, так как будет теперь проводником через оставшуюся часть страны, станет переводчиком в наших сношениях с туземцами, подскажет нам, как обращаться с дикарями и как обогатиться за счет золота этой страны. А поэтому мы должны присоединить его золото к нашему общему запасу, и каждый должен отдать ему столько, чтобы его доля была равна доле каждого из нас, и в дальнейшем мы должны на все идти вместе и взять с него торжественное обещание, данное нами раньше, что никто из нас не укроет от других ни крупинки найденного золота.
