Может быть, организм предупреждает, что пора сократить норму кофе? Может быть, это успокоит расходившиеся нервы?
— Эв! У вас все в порядке?
Он крутнулся в кресле. Лизл с озабоченным видом стояла в дверях.
В порядке? Почему она спрашивает? Неужели что-то не так? Неужели он выглядит больным?
— Да. Все прекрасно, — сказал он, надеясь, что голос звучит убедительно. — Совершенно прекрасно. А почему вы спрашиваете?
— О, не знаю. Я просто хотела спросить. — Она прикусила нижнюю губу. — Я хочу сказать, вы какой-то бледный.
Это он бледный? Лизл сама жутко выглядит. Лицо измученное, изможденное, темные круги под глазами. Как будто она ночью глаз не сомкнула.
Эв встал и подошел к ней.
— Со мной все в порядке, Лизл. А с вами? Вы выглядите...
Она отвернулась и быстро пошла по коридору. Сбитый с толку Эв стоял в дверях и смотрел ей вслед. Впервые она проявила такой интерес к его состоянию, а когда он заговорил с ней, повернулась и убежала. Кажется, она нервничает. Он единственный раз видел ее такой расстроенной в декабре, когда она рассказывала ему о том телефонном звонке...
Телефонный звонок! Может быть, был еще один? Черт побери, он забыл позвонить детективу! Что с ним такое сегодня? Как правило, он не забывает таких вещей. Ладно, больше не будем терять ни минуты.
Он вытащил из жилетки листок с номером телефона и немедленно набрал его. На сей раз детектив ответил, как только позвонили в его комнату.
— Да? — сказал голос с нью-йоркским акцентом.
— Детектив Аугустино? Говорит профессор Сандерс. Мы с вами беседовали на прошлой неделе по поводу...
— Да, да, помню. Вы узнали человека с фотографии?
— Да. По-моему, это один из газонокосильщиков, которые работают в университете.
— Что за бред! Вы уверены? В самом деле уверены? Как его зовут?
Эв буквально чувствовал текущее по проводам с другого конца линии возбуждение.
— Не знаю.
— Не знаете? — В голосе зазвучал гнев. — Что вы хотите сказать? Что вы крутите...
— Послушайте, детектив. Я вижу его здесь несколько лет, но просто не знаю его имени, точно так же, как вы, я уверен, не знаете по именам уборщиков, которые моют ваш участок в Рейли. Он сильно изменился с тех пор, как был сделан снимок, но я уверен, что это он. Так что, если можно считать это изъявлением вашей благодарности...
— Можно, — вздохнув, разрешил детектив. — Извините меня. Вы знаете, где я могу его найти?
— Нет. Но, полагаю, если завтра вы свяжетесь с отделом кадров, вам там помогут.
— Завтра? А сегодня нельзя?
— Административные отделы уже закрываются, откроются завтра в восемь утра. — Эв чувствовал, что у него нет больше сил разговаривать с этим несносным субъектом из полиции штата. — Всего хорошего, — сказал он и повесил трубку.
Поднимаясь и надевая пальто, он почувствовал, что его бьет озноб. Ну, с этим, по крайней мере, покончено. Хорошо, что можно вернуться домой, где все у него под контролем.
По пути он прошел мимо кабинета Лизл, но дверь была закрыта. Похоже, она отправилась домой раньше него.
В автобусе Эв испытывал нарастающую тревогу, почти непреодолимое желание оказаться за дверью своей квартиры и запереть ее за собой. Он не в силах был подавить усиливающийся страх, ожидая, что с ним произойдет нечто ужасное, если он не закроется в доме.
Выйдя на автобусной остановке, он поспешил домой вдвое быстрее обычного, но принудил себя задержаться у «Рафтери», проводя, как всегда, ежедневное испытание воли. Взглянул на часы и начал отсчет минуты, в течение которой постановил смотреть в затуманенное табачным дымом окно.
Все завсегдатаи были на месте, сидели на стульях у стойки бара, потягивали скотч и джин, разговаривали и смеялись. Но вместо обычного отвращения к подобной трате времени, денег и мозговых клеток, Эва едва не захлестнула волна ностальгии.
Что за славные были деньки в старину, когда он мог заглянуть в соседний кабачок в Шарлотте, услышать приветственный хор голосов, посидеть с друзьями, и поболтать, и поругаться, и посмеяться, и пить с вечера до рассвета. Братство, товарищество, полноправное членство в компании — почему-то сегодня он сожалел обо всем этом больше, чем когда-либо в последнее время. Страстная жажда общения охватила его. Если бы только можно было вернуть все это, хоть на несколько часов...
Эв поймал себя на том, что держится за медную ручку двери и собирается повернуть ее. Он отдернул руку, словно получил удар током, и чуть ли не побежал домой.
В подъезде, накрепко заперев за собой дверь, он ухватился за перила и, весь в поту, промчался по трем лестничным пролетам. Он даже не остановился, чтобы забрать почту.
«Что со мной происходит?»
Должно быть, в крови мало сахара. Из-за чего еще можно трястись в таком ознобе? Надо съесть что-нибудь и привести себя в порядок.
Он подошел к холодильнику, увидел на верхней полке пакет с апельсиновым соком. Ведь этим обычно пользуются диабетики, когда падает сахар в крови? Взял пакет, налил стакан и выпил. Вернулся на кушетку и стал ждать. Дал себе двадцать минут, чтобы дождаться результатов.
Понадобилась только половина. Через десять минут ему стало гораздо лучше. Он успокоился, расслабился. Буйствовавшая в последние минуты паника почти совсем прошла.
Поразительно, что может сделать апельсиновый сок.
Он пошел и налил еще полный стакан.
Глава 24
— Вы Эва не видели?
Лизл заледенела при звуке голоса Эла Торреса. Утром она поискала Эва, но дверь его кабинета была заперта. В этом, однако, ничего необычного не было — она знала, что по пятницам у него с утра лекции.
Она-то должна была его искать. У нее есть на это причина. Вчера он казался несколько обеспокоенным, но вел себя совершенно нормально; ей хотелось бы видеть, что сегодня ему лучше.
Но почему его еще кто-то ищет?
Если только...
— Нет, — сказала она, не отрывая глаз от своего стола. — А что?
— Он пропустил сегодня две своих лекции. И не позвонил. Совершенно не похоже на Эва.
«О нет, о нет, о нет!» Лизл вдруг затошнило. Она попыталась что-то выговорить, но слова не шли с языка.
— Администрация интересуется, — продолжал Эл, — не получал ли кто от него известий.
Лизл смогла только потрясти головой, не глядя на него.
— А вы как себя чувствуете, Лизл? — спросил он.
Она наконец посмотрела на него, с трудом выдавила:
