Понятно, какие мысли должны были одолевать Михаила Строгова! Кто бы удивился, если бы в такой ситуации он наконецутратил мужество и всякую надежду? Однако ничего подобного! Даже чуть слышно, про себя его губы не произнесут иных слов, кроме этих:
– Я добьюсь цели!
Спустя полчаса после нападения вражеских всадников Михаил, Николай и Надя были доставлены в Нижнеудинск. Верный пес бежал следом за ними, но близко не подходил. Но в городе, охваченном огнем, они оставаться не могли, оттуда ушли уже и последние мародеры.
Поэтому солдаты посадили своих пленников на лошадей и понеслись прочь от города, причем Николай, как всегда, покорился судьбе, Надя тоже сохраняла спокойствие, неколебимая в своей вере в Михаила Строгова; последний же, с виду равнодушный, только и ждал малейшего повода вырваться на волю.
От внимания бухарцев не укрылось то обстоятельство, что один из пленных слеп. Будучи по природе варварами, они сделали себе из этого забаву: потешались над несчастным как могли. Ехали быстро, и лошадь Строгова, никем не направляемая, кроме него, скакала, как придется, то и дело сворачивала в сторону, ломая строй отряда. Это навлекало на Михаила грубую брань и удары, которые возмущали Николая, а у Нади и подавно разрывалось сердце. Но что они могли сделать? Они ведь даже не знали языка захватчиков, любое их вмешательство встретило бы самый безжалостный отпор.
Вскоре у этих солдат, на свой варварский манер склонных к изыскам, возникла даже идея заменить лошадь, на которой ехал Михаил Строгов: дать ему слепого коня. Основанием для такой замены стало замечание одного из всадников, которое достигло слуха Михаила:
– А может, он все-таки видит, этот русский?
Происходило все это в шестидесяти верстах за Нижнеудинском, вблизи селения Чибарлинское. Итак, незрячего всадника усадили на слепую лошадь, вложив смеха ради ему в руки поводья. Потом мучители принялись стегать животное нагайками, швырять в него камнями и орать, чтобы пустить в галоп.
Лошадь, такая же слепая, как и всадник, лишенный возможности направлять ее, то и дело сбивалась с дороги, налетала на деревья, Михаил тоже пытался вытерпеть боль от ударов о препятствия и тряски. Его конь даже падал несколько раз, что могло привести к самым печальным последствиям.
Однако Строгов не протестовал. Никто не услышал от него ни слова жалобы. Если лошадь падала, ждал, пока подойдут и поднимут. Действительно поднимали, и жестокая потеха продолжалась. Николай не мог выдержать этого зрелища. Он пытался броситься на помощь своему товарищу. Тогда его удерживали и вдобавок избивали.
Эта забава, вне всякого сомнения, так и длилась бы день за днем к радости бухарцев, если бы ей не положило конец происшествие более серьезное.
Наступил момент, когда – дело было 10 сентября – слепая лошадь понесла прямиком к расположенному у края дороги провалу глубиной футов в сорок-пятьдесят. Николай хотел броситься следом! Его опять удержали. Лошадь, никем не управляемая, рухнула в эту яму вместе с седоком.
У Нади и Николая вырвался крик ужаса!.. Они, конечно, думали, что после такого падения их спутник разбился вдребезги!
Однако когда подошли посмотреть, что с ним случилось, обнаружили, что Михаил Строгов сумел такудачно вылететь из седла, что не получил ни царапины. А вот у несчастное лошади были сломаны две ноги, она больше ни на что не годилась. Ее так и бросили подыхать, даже добить не удосужились, а Михаила Строгова привязали к седлу одного из всадников, вынудив пешком следовать за отрядом.
И снова – ни одной жалобы или протеста! Пленник шел таким быстрым шагом, что веревка, притороченная к седлу, даже не слишком натягивалась. Он по-прежнему оставался тем же «железным человеком», которого генерал Кусов так нахваливал царю!
На следующий день, 11 сентября, отряд достиг поселка Чибарлинское. Здесь и произошло событие, которое должно было повлечь за собой весьма серьезные последствия.
Уже стемнело. Ханские всадники после того, какустроили привал, были более или менее пьяны. Они собирались двинуться дальше.
И тут Надю, которую до сих пор каким-то чудом никто не трогал, оскорбил один из этих солдат. Михаил Строгов не мог видеть ни самого негодяя, ни его выходки, зато Николай видел все.
Тогда спокойно, не задумываясь, а может, и не сознавая, что делает, он двинулся прямо к солдату и прежде, чем тот успел его остановить, выхватил из седельной кобуры пистолет и разрядил ему прямо в грудь.
На выстрел тотчас примчался офицер, командующий этим отрядом.
Всадники ринулись к несчастному Николаю, готовые изрубить его на куски, но по знаку командира только накинули ему петлю на шею, мешком перебросили через седло, и отряд пустился в галоп.
Строгов уже почти перегрыз путы, которыми был привязан, и теперь, когда лошадь внезапно рванулась вперед, веревка оборвалась, пленник свалился наземь, а полупьяный кавалерист, уносясь вдаль во весь опор, этого даже не заметил.
Михаил и Надя остались одни посреди дороги.
Глава IX. В степи
Итак, они снова свободны, как тогда, когда выехали из Перми, направляясь к берегам Иртыша. Но как изменились условия их путешествия! В те дни к их услугам был комфортабельный тарантас, и скорость их передвижения гарантировала частая смена лошадей на хорошо оборудованных почтовых станциях. А ныне им придется идти пешком, без надежды раздобыть какое бы то ни было средство передвижения, без гроша, не зная даже, чем бы разжиться, чтобы мало-мальски подкрепить свои силы, а ведь им осталось пройти еще четыреста верст! И сверх того Михаил Строгов больше ничего не может увидеть иначе, как глазами Нади.
Друга, которого им послал случай, они только что потеряли при самых удручающих обстоятельствах.
Михаил Строгов упал на дорожную насыпь. Надя стояла над ним, ждала только знака, чтобы снова пуститься в путь.
Было десять часов вечера. Солнце скрылось за горизонтом еще в половине четвертого. Никакого жилья, даже самой убогой хижины нигде не видно. Последние всадники ханского отряда уже скрылись вдали. Михаил Строгов и Надя остались совсем одни.
– Что они сделают с нашим другом? – воскликнула девушка. – Бедный Николай! Наша встреча стала для него роковой!
В ответ – молчание.
– Михаил, – продолжала Надя, – знал бы ты, как он тебя защищал, когда бухарцы издевались над тобой! А ради меня рискнул жизнью!
Строгов по-прежнему молчал. О чем он думал, застыв в неподвижности, подперев голову руками? Пусть он не отвечал, но хотя бы слышал, что говорила ему Надя?
Да! Он все слышал, и когда девушка, помолчав, спросила: «Куда мне теперь вести тебя, Михаил?», – он, наконец, ответил:
– В Иркутск!
– По большой дороге?
– Да, Надя.
Михаил Строгов оставался и теперь человеком, который дал клятву, что бы ни случилось, дойти до цели. Он и большую дорогу выбрал потому, что это был кратчайший путь. Если появятся передовые части Феофар-хана, тогда и придет время свернуть в сторону, а пока незачем.
