Услышав это, мистер Фогг, в свою очередь, поднялся с места. Непривычный, словно бы отраженный свет мелькнул в его глазах, губы его почти незаметно дрогнули. Миссис Ауда смотрела на него. Сначала он был поражен искренностью, прямотой, твердостью и нежностью этого чарующего взгляда благородной женщины, которая отважилась на все, лишь бы спасти того, кому сама была обязана всем, потом ее взгляд пронзил его сердце. Он даже зажмурился на миг, словно хотел не дать ему проникнуть еще глубже. Но вот он снова открыл глаза, и тогда…
– Я люблю вас! – сказал он просто. – Да, правда, клянусь всем самым святым, что ни есть на свете, я вас люблю, я весь ваш!
– Ах! – воскликнула миссис Ауда, прижимая руку к сердцу.
Паспартууслышал звонок: его вызывали. Он тотчас же примчался. Мистер Фогг все еще не отпускал руки миссис Ауды. Паспарту понял, и его широкая физиономия засияла, словно тропическое солнце в зените.
Мистер Фогг спросил его, нельзя ли прямо сейчас известить преподобного Сэмюэля Уилсона из Мэрилбоунского прихода, или уже слишком поздно.
В ответ Паспарту одарил его лучшей из своих улыбок:
– Никогда не поздно!
Да и на часах было всего лишь пять минут девятого.
– Стало быть, завтра, в понедельник! – сказал он.
– Завтра, в понедельник? – спросил мистер Фогг, глядя на молодую женщину.
– Завтра, в понедельник! – повторила миссис Ауда.
А Паспарту вышел. Умчался со всех ног.
Глава XXXVI
в которой Филеас Фогг вновь приобретает биржевую ценность
Здесь пришло время рассказать о том, какой переворот в общественном мнении Соединенного Королевства произошел, когда стало известно, что арестован некто Джеймс Стрэнд – подлинный вор, обокравший Английский банк. Его взяли 17 декабря в Эдинбурге.
Еще три дня назад Филеас Фогг считался преступником, которого беспощадно преследовала полиция, ныне же он стал честнейшим из джентльменов, совершающим свое оригинально задуманное кругосветное путешествие с самым скрупулезным соблюдением правил игры. Какой эффект, сколько газетной шумихи! Все те, кто заключали пари за него или против, казалось, думать об этом забыли, а теперь оживились, словно по волшебству. Прежние договоры вновь стали действительными, ставки возобновлялись, и даже, надо отметить, дело приобрело новый размах. Имя Филеаса Фогга теперь снова котировалось на бирже.
Пятеро завсегдатаев Реформ-клуба, коллеги джентльмена, провели эти три дня в некотором беспокойстве. Этот почти забытый Филеас Фогг вновь заставил их вспомнить о себе! Где-то он сейчас? Когда арестовали Джеймса Стрэнда, шел семьдесят седьмой день со дня отъезда Филеаса Фогга, а от него до сих пор ни одной весточки! Уж не погиб ли он? А может, отказался от борьбы? Или продолжает свой путь по намеченному маршруту? И в субботу, 21 декабря, в восемь сорок пять вечера, явится на пороге гостиной Реформ-клуба, словно некое воплощение сверхчеловеческой точности?
Лучше нам отказаться от тщетных попыток описать возбуждение, воцарившееся в различных сферах английского общества за эти три дня. Жаждущие новостей о Филеасе Фогге слали депеши в Азию и Америку, сутра до вечера следили за домом на Сэвилл-роу… Ничего! Полиция, и та уже не понимала, что стряслось с детективом Фиксом, так некстати посланным по ложному следу. Но все это не мешало заключать новые пари, биться об заклад, непрестанно повышая ставки. Филеас Фогг, подобно скаковой лошади, вышел на последний круг. Против него ставили уже не по сто, а по двадцати, по десяти, по пяти против одного, один старый паралитик лорд Олбермейл держал за него пари один к одному.
Вот почему в субботу вечером на Пэлл-Мэлл и соседних улицах собралась толпа. Казалось, громадное скопище маклеров надолго раскинуло свой лагерь вокруг здания Реформ-клуба. Уличное движение было затруднено. Всюду спорили, препирались, орали, объявляли курс «Филеаса Фогга», как на бирже объявляют курс английской валюты. Полисмены сбивались с ног, с трудом сдерживая взбудораженную толпу, и, по мере того как близился условленный час возвращения путешественника, страсти достигали все более немыслимого накала.
Пятеро коллегджентльмена в этот вечер собрались в большой гостиной Реформ-клуба за девять часов до назначенного часа. Банкиры Джон Сэлливен и Сэмюэль Фаллентэн, инженер Эндрю Стюарт, администратор Английского банка Готье Ральф и пивовар Томас Флэнеган – все томились в тревожном ожидании.
В то мгновение, когда часы на стене большой гостиной показали двадцать пять минут девятого, Эндрю Стюарт сказал, вставая с места:
– Господа, срок, о котором мы условились с мистером Фоггом, истекает через двадцать минут.
– В котором часу пришел последний поезд из Ливерпуля? – осведомился Томас Флэнеган.
– В семь двадцать три, – отозвался Готье Ральф, – а следующий придет только в двенадцать десять.
– Что ж, господа, – продолжал Эндрю Стюарт, – если бы Филеас Фогг сошел с поезда в семь двадцать три, он уже был бы здесь. Следовательно, мы можем считать пари выигранным.
– Подождем, – возразил Сэмюэль Фаллентэн. – Не спешите торжествовать. Вы же знаете, наш коллега всем оригиналам оригинал. Недаром он прославился своей точностью во всем. Он никогда не приходит ни слишком рано, ни слишком поздно. Если он и здесь появится в последнюю минуту, это меня не удивит.
– А я, – буркнул Эндрю Стюарт, который, как всегда, походил на комок нервов, – если и увижу его сейчас, все равно не поверю!
– Затея Филеаса Фогга действительно безумна, – согласился Томас Флэнеган. – Как бы он ни был точен, не в его силах предотвратить неизбежные путевые задержки, а тут достаточно потерять два-три дня, чтобы все путешествие пошло насмарку.
– К тому же заметьте, – подхватил Джон Сэлливен, – что мы не получали от нашего коллеги никаких вестей, а между тем на его пути телеграф встречается неоднократно.
– Он проиграл, господа! – не унимался Эндрю Стюарт. – Сто раз проиграл! И учтите еще, что «Китай» – единственный пакетбот из Нью-Йорка, на котором он мог в нужное время добраться до Ливерпуля. Он прибыл вчера. Так вот, «Шиппинг-газет» опубликовала список пассажиров. Имени Филеаса Фогга там нет. Даже если допустить, что в пути ему необычайно везло, сейчас он едва успел добраться до Америки! По мне, он явится не раньше, чем дней через двадцать, так что пора лорду Олбермейлу забыть о своих пяти тысячах фунтов!
– Это совершенно очевидно, – подтвердил Готье Ральф. – Завтра нам останется только предъявить братьям Бэринг чек мистера Фогга.
В это мгновение часы в гостиной пробили восемь сорок.
– Осталось пять минут, – сказал Эндрю Стюарт.
Пятеро коллег переглянулись. Можно допустить, что сердца у них забились чуть быстрее обычного, ведь в конечном счете ставки были исключительно высоки даже для бывалых игроков! Но они не желали ничем выдать свое волнение. И потому согласились, когда Сэмюэль Фаллентэн предложил занять места за карточным столом.
