Этот разговор так похож был на допрос, но течение уже подхватило ее.
– Ты уже заметила, я к тебе не пристаю, ты спишь одна. Тебя устраивает такой расклад?
– Да.
Он кивнул, качнув при этом головой влево-вправо. Не очень понравился ему ее ответ, но ведь она сказала честно. Да, ее вполне устраивало такое положение вещей.
– Если вы думаете, что меня тяготит одиночество, то не переживайте, все в порядке, – мягко улыбнулась Кристина. – Вы же всегда где-то рядом, эта мысль меня согревает. И ваше присутствие успокаивает, и ваша защита.
– Когда-то ты боялась меня как огня, – сказал он, вдумчиво глядя на нее.
– Когда-то я была счастлива с Ильей, – вздохнула она.
– Я пытался вас разлучить, я ставил вам палки в колеса…
– Да, но потом вы нам помогли.
– Даже пытался склеить вашу семью… Но медицина творит чудеса, – загадочно улыбнулся Штагов.
– Что? – слегка всполошилась Кристина.
Теперь она понимала, почему Штагов сегодня такой взбудораженный и романтичный.
– Я тебя никому не отдам. Поздно! – отрезал он и с мягкой улыбкой добавил: – А почему мы не пьем?
Шампанское пенилось, игриво щипало за язык, его нежный, слегка кисловатый вкус обострял стремления и притуплял сомнения. Они пили, Штагов говорил, рассказывал, она слушала, все больше поддаваясь его мужскому обаянию.
Он вдруг подсел к ней совсем близко и положил руку на ее коленку. От него пахло терпким одеколоном, хорошим табаком и почему-то пшеничным зерном, сбрызнутым летним дождем.
– На самом деле медицина бессильна, – с загадочной улыбкой произнес Штагов. – Без тебя ничего бы не помогло. Без твоей красоты, без твоего очарования…
Кристина должна была оттолкнуть его, возмущенная столь пикантной темой, но в ответ лишь улыбнулась и опустила глаза. Она все понимала, но ничего уже не боялась. В конце концов, они оба – взрослые люди…
– Если бы не ты, мне бы ничего другого не оставалось, как лечь на спину, сложить руки на груди и умереть. Но ты вернула меня к жизни, – серьезно проговорил он, и его рука стремительно ушла вверх по бедру.
Кристина зажмурила глаза, плотно сомкнула губы и обессиленно откинулась на спинку дивана. Течение закрутилось в коловороте, втянуло ее, потянуло на дно, сопротивление напрасно, и она хорошо это понимала…
Машина как новенькая, вся блестит, сияет, ни вмятинки на ней, ни царапинки, только вот переднее левое колесо спущено, и Римма это заметила. Остановилась, сморщив нос, и дотронулась пальцем ямочки на подбородке.
– Или пробито, или ниппель не держит, – сказал Илья.
Машина стояла на тихой улочке, прохожих нет, свидетелей тоже, ну, может, и выглянет кто-то из окна дома. Но много ли увидишь сквозь плетения кустов и садовых деревьев перед фасадом? Он подошел к Римме со спины, и никто не заметит, как будет вставлен нож ей под ребро. Нет никакого ножа, но пусть она так думает, боится…
– Ты? – Римма попыталась развернуться к нему лицом, но Илья схватил ее за плечо, удержал:
– Стой, не рыпайся!
– Ты чего?
– А ты чего? Машина откуда?
Она могла бы купить новую «десятку», а замахнулась на слегка подержанную иномарку, «Фольксваген Гольф» взяла.
– Ну-у…
– На чьи деньги купила?
– Так это… – задыхаясь от волнения, выдавила Римма.
– Сужилкин поделился?
– Ну, в общем, да…
– И ты не боишься в этом признаться?
– Да не было ничего… Слушай, ты что здесь делаешь?
– А что, Пылец – запретная для меня территория? У тебя здесь все схвачено? А давай посмотрим! – Илья поднял с земли заранее приготовленный обрезок водопроводной трубы с загибом на нем и замахнулся.
– Эй, ты что делаешь?! – ужаснулась Римма.
– Сначала стекла разобью, потом капот покромсаю. И в прокуратуру пойду – сдаваться. Не в милицию пойду, а в прокуратуру. А заодно показания дам, как от Сужилкина откупался. Как ты Лену подговаривала, расскажу. Пусть потом прокурор сам разбирается, на какие шиши ты машину купила.
– Ну, если хочешь рассказать, иди! Машину зачем бить?
Илья опустил руку, но Римма не сводила с нее глаз. В нервном напряжении она покачивалась на ногах – в готовности вцепиться в трубу. Она очень боялась за свою новенькую машину, Илья за эту ее слабость и ухватился.
– А тебе ничего не будет, если я пойду, да? Сужилкин с тобой не делился?
– Я вообще не знаю, о чем ты говоришь.
– И про Штагова не знаешь?
– Ну, слышала… – Голос у Риммы заметно дрогнул.
– К тебе человек от него подъезжал. На белой «Ауди». Вы там с ним против меня химичили, да?
– Не знаю ничего.
– Я знаю. Просто хотел, чтобы ты покаялась, но раз не хочешь, пойду я. Разобью в хлам твою машину и пойду!
Илья снова попытался поднять руку, но Римма вцепилась в нее и процедила сквозь зубы:
– Ну, хорошо, хорошо!.. Да, был человек, и про Штагова он говорил…
– Что говорил?
– Ну, Штагов жениться на Кристине собирался, а ты ее у него отбил. Он тебе этого простить не может, все такое… Да, мы против тебя химичили, ты правильно все сказал. Дом сняли, «Волгу» туда твою загнали, ну, как будто ты там, в доме, со мной. Кристина шла, увидела…
– «Волгу» мою загнали?
– А ты не знал, с кем связался? Если Штагов комбинат с потрохами выкупил, что ему стоило твоего водителя купить? И водителя купил, и Курманова. Всех купил! Все тут против тебя!
– Я смотрю, он тебя деньгами не обидел, – криво усмехнулся Илья.
– Да смотри, смотри! Только машину не тронь!
Илья кивнул, разжал пальцы, и железка с глухим звоном упала на дорогу. Римма, конечно, стерва, но не с ней нужно воевать, а со Штаговым, с главным виновником всех его бед. Его нужно наказывать за подлость и коварство, а не на Римме отыгрываться.
– Эй, ты прости меня! – донеслось ему вслед.
Он поднял руку, пошевелил пальцами и, не оборачиваясь, сказал:
– Колесо просто накачай.
Римма поставит машину на ход и поедет дальше, куда ей нужно. А у него своя дорога, и ведет она в Пшеничное. Сможет он отбить Кристину или нет, но попытаться нужно. Во всем виноват Штагов, и он теперь точно это знает. Надо всего лишь достучаться до Кристины, объяснить ей…
Высоко стоит солнце, палящие лучи выпаривают влагу из всего живого и мертвого, воздух звенит – настолько он сухой. Или это кузнечики стрекочут?..
Трава по периметру забора выкошена, кустарники выкорчеваны, зато за оградой зеленеют березки. Там Кристина, Илья должен увидеть ее, поговорить с ней.
