Вот теперь меня окончательно накрыла паника. Перед глазами промелькнуло количество трупов, которые могут появиться по моей вине и смертельной опеке этого монстра.
И он не остановится! Не передумает! Не отступит!
— И хватит уже бегать от меня, — раздраженно добавил Хаос, взмахнул рукой, и мое ненадежное укрытие растаяло в лунных лучах. А кошмарный собеседник, каким-то чудом оказавшись рядом, довольно ощутимо сдавил мой локоть.
Адреналин ударил в кровь, и в ту же секунду вокруг меня возник щит, отбрасывая монстра в сторону.
— Надо же! Ты сумела его сделать? С-с-способная девочка! — прошипел Хаос.
А я изо всех сил мысленно рванулась прочь из этого плена. Лунная поляна начала отдаляться, а разочарованное рычание ее хозяина таяло вдали.
Через мгновение я уже подскочила на кровати, отчаянно глотая воздух и пытаясь унять сумасшедший стук сердца.
— Сон, сон, это только сон, — повторяла я, вынырнув из кошмарной полуреальности и ее ужасного властелина. Собрав в кулак всю волю, я гнала от себя мысль о том, что все это происходило на самом деле. И что именно я была виновницей смерти Галитара.
А еще был страх, неконтролируемый и безотчетный. Хаос не хотел моей смерти, но вряд ли моя участь была немногим лучше этого.
Слезы помимо воли расчертили на щеках влажные дорожки. Сейчас мне было так страшно и одиноко, как никогда в жизни.
Я сидела на кровати, обняв колени и раскачиваясь из стороны в сторону.
«Услышьте меня! Хоть кто-нибудь! — рвался из груди безмолвный крик. — Для меня одной это слишком!»
И словно в ответ на мои мольбы, из взметнувшегося вихря нонгата в комнату шагнул одетый в строгий выходной костюм Себастьян, вооруженный сверкающим судейским клинком. Увидев, что в комнате нет никого, кто мог бы угрожать моей безопасности, он отбросил в сторону меч и в одно мгновение оказался рядом.
— Кара? — голос мужчины звучал хрипло. — Почему ты плачешь? Кто тебя обидел?
Горячие руки осторожно обхватили мое лицо, и от касания мужчины у меня перехватило дыхание.
— Никто, — пытаясь совладать с эмоциями, выдавила я. — Просто… просто плохой сон приснился. Прости, не думала, что отвлеку.
— Не важно. Все не важно. Я всегда буду рядом, если тебе это необходимо, — пальцы Себастьяна с удивительной мягкостью стирали следы слез.
Так, словно ему и впрямь важно. Не все равно. Словно ему важна я…
«И ты готова заплатить в очередной раз разбитым сердцем за глупые мечты?» — ядовитой гадюкой в сердце заполз здравый смысл, отрезвляя и заставляя вырываться из сильных объятий.
— Со мной все хорошо, — я попыталась отстраниться, но осторожно удерживающие меня руки разом превратились в стальные капканы.
— Не отпущу, — просто сказал Ян.
И сердце застучало как сумасшедшее. Но не от страха, а совсем наоборот.
— Пожалуйста, вам лучше уйти, Ваша Честь, — мой голос звучал отрывисто и жалко.
Хотелось, чтобы Себастьян немедленно покинул комнату, пока моя решимость сопротивляться ему не растаяла, как лед в горячих руках.
— Ты этого действительно хочешь? — осведомился Себастьян, в то время как его руки скользили по коже спины, открытой широким вырезом ночной сорочки.
— Да, — простонала я, отчаянно борясь с желанием прикоснуться к сильному телу и четко очерченным губам.
— Врешь, — прошептал он, одним движением стягивая с меня сорочку. — Опять врешь мне, но мне уже все равно. Даже с ложью твоей готов смириться.
Я пыталась сопротивляться его рукам, властно сжимающим грудь. Даже сохраняла остатки разума, когда по чувствительной коже нежно прошлись горячие губы. Но противостоять силе чувств и эмоций хрипловатого шепота уже не смогла.
— Кара, — так чувственно мое имя еще никогда не звучало. — Как же я скучал! Девочка моя… моя кара…
Поцелуи и все более настойчивые, страстные прикосновения окончательно лишили меня любого желания сопротивляться. Я хотела этого мужчину, несмотря на все обиды и разочарования, которые он принес. И хотя где-то там, на задворках сознания, билась мысль, что ничем хорошим все это не закончится, сейчас оттолкнуть Яна я просто не могла.
Со своей одеждой Себастьян справился мгновенно, а через секунду у меня перехватило дыхание от прижавшего к кровати горячего тела. Сорвавшийся с губ стон Ян поймал поцелуем, и весь мир для меня сосредоточился в его сильных, уверенных движениях.
Это было ощущение абсолютной принадлежности, замешанной на обжигающей страсти. Непрекращающийся поцелуй, заставляющий забыть о самой себе и стать той, о ком так страстно шептал Ян — его Карой.
Пик острого наслаждения заставил тело выгнуться дугой, а Себастьяна до боли сжать меня в объятиях, ловя губами вскрик. Через несколько мгновений Ян и сам без сил упал на кровать. Пару минут мы просто лежали, переплетенные друг с другом, и пытались отдышаться. А потом меня свинцовой тучей накрыло осознание произошедшего.
Я снова оказалась в постели этого мужчины, точнее, он оказался в моей. И я никак этому не препятствовала, напротив, принимала в процессе самое деятельное участие. Не оттолкнула Себастьяна, хотя понимала, насколько глупо снова было совершить ту же ошибку. Просто не смогла противиться той страсти, которая загоралась, стоило Яну прикоснуться к моему телу.
Я лежала с закрытыми глазами и боялась их открыть. Боялась снова увидеть равнодушный взгляд, как тогда, в убежище. Но если тогда еще были какие-то глупые надежды, то сейчас остались только стыд и злость на саму себя.
Легкое, мягкое прикосновение мужских губ к виску заставило меня вздрогнуть. От удивления я распахнула глаза и зачарованно уставилась на Себастьяна. Он улыбался! Той самой неотразимой чувственной улыбкой, от которой из головы моментально выветрились все обиды и переживания.
Этот Себастьян совсем не походил на мужчину, который так обидел меня в убежище. Его губам противиться я была не в состоянии, успокаиваясь, тая в нежности и ласке…
Наш поцелуй прервал раздавшийся звонок магофона. Досадливо нахмурившись, Ян потянулся к лежащей на полу одежде, и выудил оттуда небольшое зеркало.
— Слушаю.
— Себастьян? — раздался хоть и искаженный, но все равно знакомый приторный голос Ардении. — Милый, где ты? Мы же договаривались встретиться. Я уже полчаса жду тебя в «Звездной Ночи».
В душе что-то оборвалось. Я с трудом подавила стон, который на этот раз был вызван совсем не страстью, а болью и злостью. Похоже, Верховный судья сэкономил на ужине, получив то, что собирался взять от другой женщины, со мной.
