Для того, чтобы моим наблюдателям жизнь медом не казалась, распорядок дня я старался не соблюдать. Единственное, что осталось неприкосновенным – это утренние тренировки. А вот походы в храм Ауриэля за дополнительными знаниями, визиты на принадлежащие короне производства и деятельность, связанная с обеспечением городской жизни, случались каждый раз в разное время. И даже срывы, типа путешествия на Каменный остров, казавшиеся, на первый взгляд, спонтанными, я планировал заранее.
Пусть привыкают, что княжич – по-прежнему легкомысленный эльф. Старается, да, но и о развлечениях не забывает. Ну а любовь к деньгам… это простительная слабость. Особенно если Леойс’силь мечтает вслух о гареме, еще одной упряжке вьюжных псов и драгоценностях, достойных его благородной персоны.
Посещение храма Ауриэля, правда, в образ легкомысленного эльфа никак не вписывалось, но отказаться от знаний я не мог. Постепенно, методом научного тыка, я научился задавать нужные вопросы. И, как я и предполагал, далеко не на все доступ оказался ограниченным. Просто потому, что эту систему точно придумали не эльфы. На кварцевых кристаллах хранились знания, близкие современному мне миру. Еще бы в них разобраться!
Всплыла, например, в моей голове цепочка углерод-алмаз. И восхотелось, естественно, кренделей небесных. Чтобы приложил магию, и ап! Драгоценности в руках. Система выслушала мой запрос о преобразовании одного в другое, и… выдала формулу, в которой я ничего не понял. Буквы знакомые, а что они обозначают – Ауриэль их знает. А все это было дополнено непонятными символами, рисунками и стрелочками. Собственно, я смог определиться только с последним. Это было указание по концентрации и направлению магии. Все остальное… темный лес, короче.
Я запросил учебное пособие. Однако оно мало чем мне помогло. Если там и были мне знакомые элементы таблицы Менделеева, то назывались они совершенно по-другому, а опознать их по свойствам я ни за что не взялся бы. Поскольку их предлагалось брать уже магически измененными. Что вещества из себя представляли, так сказать, в натуральном виде, мне найти так и не удалось. Видимо, вопрос задавал неправильно.
– Леон, тебя там гномы ищут! – сообщил Гарт, как только я вернулся домой из храма Ауриэля.
– Пришлые, или принадлежащие Эйсвиру? – уточнил я.
– Здешние.
– Не сказали, что им нужно?
– Молчат, как гномы, – фыркнул Гарт.
Да, это была расхожая фраза. Горный народец славился своей сдержанностью, невозмутимостью и обязательностью. Гномы редко покидали свой Сархейм и, на первый взгляд, казались даже консервативнее эльфов. Они чтили заветы предков, даже если переселялись в чужую страну, и их слово ценилось на вес золота. Усомниться в нем, а тем паче потребовать с гнома клятву, означало смертельно оскорбить и его самого, и его клан.
Надежные и немногословные, коротышки напоминали горы, в которых жили. Существовала даже легенда, что гномы произошли от камня, как эльфы от дерева. Их родственные связи были настолько крепкими, что из Сархейма они переселялись целыми кланами и только вследствие серьезных обстоятельств. Чаще всего – междоусобных войн. Этим делом гномы занимались с очень большим удовольствием, и до сих пор не вымерли только потому, что среднее количество детей в их семье было больше десяти, и побежденных не убивали, а отправляли на тяжелые работы.
Покинуть Сархейм могли очень богатые и очень шустрые гномы. Те, кто вовремя понимал, что победа будет на стороне противника. Они обычно оседали среди людей, но могли находить общий язык и с орками, и с эльфами. Даже странно, как настолько неразговорчивые и замкнутые типы удачно вписывались в любое общество.
Зарабатывали гномы в основном кузнечным ремеслом, хотя и бойцы из них получались знатные, и торговцы удачливые. Довольно занятно, но покинув Сархейм, бородачи старались поддерживать друг друга и забывали о своих междоусобных войнах. Видимо, те, кому не хватало адреналина, спускали пар, записываясь в наемники.
Встречи со мной ждали торговцы. С одним из гномов я уже имел дело, когда собирал для ознакомительной беседы самых известных и богатых личностей города, да и остальных видел не раз. Любопытно, что же это такое стряслось, раз бородачи так рвутся со мной встретиться. Вроде бы наши интересы нигде не пересекались.
– Пусть будут благосклонны к вам Великие горы, Гримрин, – вежливо поздоровался я со знакомым гномом, который явно возглавлял делегацию.
– И к тебе пусть будет благосклонен Великий Лес, – кивнул в ответ гном.
Приветствия настолько старые, что давно уже забыты их истоки и истинный смысл. Однако мне не сложно было выказать уважение.
– Что привело вас ко мне? – поинтересовался я.
– Мы знаем, что эльфы создают музыку только для себя. И она прекрасна. Но мы слышали, что музыкальная сфера была создана для орков. И понравилась им настолько, что они посадили первый магический заряд еще до выхода в море. Музыка звала их в бой, стучала в их сердце и вдохновляла на подвиг.
– Мне очень лестно, что вы так высоко оценили мою работу, – пробормотал я.
Вот это ничего себе! Добиться от молчунов гномов не просто пары фраз, а целой эмоциональной речи! Видимо, моя поделка для орков превзошла все мои самые смелые ожидания.
– Можешь ли ты создать музыку для гномов? – нахмурился Гримрин.
– Почему нет? – пожал плечами я. – Но для начала мне нужно услышать, что и как вы поете, чтобы понять, какая мелодия придется вам по сердцу.
– И еще я слышал, что ты создаешь великолепные скульптуры прекраснейших обнаженных человеческих женщин.
– К сожалению, готовых произведений у меня не осталось. Но если вы готовы взглянуть на незаконченную статую…
– Готов!
Пришлось вести гномов в свою мастерскую. Собственно, часть работы уже была сделана, но я не хотел торопиться. И в результате, казалось, что статуя на одну треть выступает из глыбы снега.
– Среди людей был великий скульптор Артенис. И он создавал нечто столь же прекрасное. Его уничтожили фанатики одного из человеческих богов. И самого скульптора, и большинство его работ. Я уже думал, что былая красота никогда не возродится, – вздохнул Гримрин.
– Я ничего о нем не слышал, – осторожно заметил я. Память княжича молчала, как партизан на допросе.
– Эльфы всегда презрительно относились к творчеству людей. А гномы умеют ценить красоту. Наши мастера занимаются резьбой по камню, и тоже, бывает, создают статуи. Но это статуи воинов.
– Вы хотите, чтобы я создал для вас статуи человеческих женщин?
– В том числе. Но для начала мы хотели бы заказать статуи Старейшин. Тех, кто вышел из камня и дал начало нашей расе. Ни один из гномьих мастеров не берется сделать такой заказ.
– Не уверен, что у меня это получится, – пробормотал я. – Понятия не имею, как выглядели ваши Старейшины, и как создать их статуи, соответствующие канону.
