Достаю из шкафа ее прошлый рисунок. На нем силуэт женщины, неаккуратно раскрашенный в разные цвета.
— Вы помните, на чем мы остановились? Что вы можете сказать, глядя на этот рисунок?
— Помню. Я же думала об этом. Я, вообще, только и делаю, что думаю. Желтым цветом я рисовала радость, ее почти не видно… В моей жизни действительно мало радости. И много тревоги, это так и есть. Все тело — тревога… Меня удивило, насколько много у меня желаний. Оказывается, я хочу что-то делать руками, — показывает на синие зоны, отвечающие за желания и зеленую штриховку жажды действия. — А еще я могу хотеть кушать, хотеть в туалет. Это понятно. Но когда я нарисовала сердце, то удивилась! Потому что внезапно поняла, что хочу любить! Вот это для меня новость.
Молчим. Я бы не хотела сейчас сбивать ее с лирического настроя. Но не могу позволить проигнорировать другое желание раскрашенного паха.
— Эта область — это не только про сходить в туалет…
Смотрю вопросительно. Марла смущается, сбивается. Бормочет что-то.
— Нет, мужчину я не хочу. Я мужа любила. А ни с кем другим я быть не могу.
— Почему?
— Как это почему? Я мужа любила. Как я могу быть с кем-то еще!
— Вы любили мужа. Девяносто лет назад.
Даю тишине подчеркнуть весомость моих слов. Пусть звучат в ее голове… Но ее лицо не меняется. Не доходит. Ладно, попробую еще раз.
— А сейчас вы ЛЮБИТЕ своего мужа? Или только ПОМНИТЕ о том, как любили его?
Вот теперь в ее глазах растерянность. Они медленно заполняются слезами. Чувствую себя палачом, пытающим невинную жертву… А это ценная мысль! Видимо, это ее основная роль в жизни. У меня такая тяжелая судьба, родители умерли, муж умер, ах я бедная несчастная! Жизнь кончена.
— Я не знаю… я никогда не думала так… А как это вообще можно отличить — то, что я чувствую, и то, что я думаю или помню? Это ведь и есть моя проблема — я всегда сомневаюсь, правильно ли я чувствую…
Как она ловко ушла от напряжения идеи о том, что она уже не любит своего мужа. Ладно, пока давить не буду. Не отвечаю на прямой вопрос, но реагирую.
— Как будто существуют "правильные" и "неправильные" чувства…
— Да…
— Но кто дает эту оценку? Кто вам помогает определить, какие чувства являются "неправильными".
— Ну… наверное те, которые причиняют неудобство другим.
Ага. Она опять не так поняла мой вопрос, мне хотелось выйти на образ Внутреннего Родителя, дающего ей оценку и ориентиры. Но сейчас можно вырулить к чувству вины, так что зайдем с этой стороны. Все равно там встретимся с Родителем, никуда он от нас не денется. Повторяю ее последнюю фразу.
— Ваши чувства могут причинять неудобство другим людям… Расскажите, когда такое было в вашем детстве.
Я вижу по ее лицу, что она вспомнила. Но она смотрит в стол, теребит пальцами юбку и не спешит озвучивать. Ее лицо искажается самым настоящим страданием, слезы тихо катятся по щекам. Надеюсь, ей хватит сил озвучить мне то, что сейчас всплыло из глубин памяти, и избавиться, наконец, от этого груза. Ее голос тоньше и выше, похож на голос маленькой девочки, то и дело срывается на всхлипы.
— Я не помню, сколько мне было лет… Родители не разрешали трогать нож, а я захотела сама отрезать себе кусок хлеба. Сама! Я не послушалась. Взяла нож и, конечно, порезалась… Крови было так много, она заливала руку, пол, стол. Мне кажется, что все было в крови. Мне было очень больно и очень страшно. Что поругают. И что я сейчас умру… Мамочка прибежала, упала передо мной на колени и зарыдала. Она выла в голос, она кричала и рвала на себе волосы, что мне сейчас так плохо и это она во всем виновата. Я помню, как отступили мои боль и страх. Осталось только всепоглощающее чувство вины, что мамочка так страдает от того, что я решила что-то сделать сама… С тех пор я старалась ничего не делать без одобрения мамы, а потом и мужа… Но сейчас их нет, и некому дать мне разрешение.
Она вздыхает, смотрит на меня грустно-грустно. Переводит взгляд на рисунок и повторяет мои же слова в окончании прошлой встречи, наполняя их глубоко личным пониманием:
— Мое чувство вины… не дает мне… делать то, что я хочу… потому что моя любимая мамочка слишком страдала, когда я решила проявить самостоятельность… — клиентка переводит взгляд на меня. — Но что мне теперь делать?
— Я думаю, с этим ощущением нужно провести несколько дней. Вы придете ко мне еще раз, и сами расскажете, что теперь будете делать.
Она уходит. А я помечаю себе в бумажках на следующий раз: найти контакт с ее взрослой частью, чтобы брать на себя ответственность за принятые решения, даже если они ошибочны… Как же не просто взрослеть…
Глава 32. Новый клиент 13:00 Орстен
Высокий, плечистый, гибкий. Серьезное лицо, короткая стрижка, прямой взгляд. Одежда подтянутая, строго по фигуре, застегнут на все пуговицы. Покрой напоминает мундир. Мысленно называю его офицером, хотя не имею понятия о роде его деятельности.
— Здравствуйте. Разрешите войти?
— Здравствуйте, меня зовут Ася, как мне обращаться к вам?
— Я выбрал имя Орстен. По правилам я не могу сообщать вам свое настоящее имя.
— Хорошо, Орстен, выбирайте себе место, устраивайтесь.
— Когда я должен оплатить консультацию? В инструкции на двери не указано точное время.
— Вы можете сделать это прямо сейчас, или в конце, как вам будет удобнее.
Он коротко кивает, кладет на стол мешочек с оплатой и наконец-то усаживается в кресло. Спина прямая, ладони на коленях, взгляд строго в глаза.
— Моя проблема заключается в том, что меня беспокоят боли в животе. Никто не может установить причину и помочь мне, я обращался в центральную больницу, к личному королевскому лекарю, к травникам, к гномьим альтернативным наукам, к лучшим эльфийским целителям. По результатам всех диагностик и превентивных манипуляций я абсолютно здоров. На королевском приеме моя жена слышала, что вы лечите такие случаи. Вы будете меня обследовать? Где я могу снять одежду?
Я несколько теряюсь от такого напора. Ему нужно рассказать, как работают психологи, а то ведь и впрямь сейчас обнажаться начнет. Хорошо, что у дяди не геморрой.
— Нет, раздеваться не нужно. Я расскажу вам о психологических методах работы, а вы сами решайте, хотите ли опробовать это на себе. Сразу предупреждаю, что психосоматические симптомы лечатся очень медленно — иногда годами интенсивной терапии.
У каждого человека есть сознание — то, что мы думаем, ежедневно чувствуем, то, что мы способны осмыслить. И бессознательное — там обитают какие-то смутные импульсы, стремления, фантазии, страхи, травматический опыт. Бессознательное влияет на нас, заставляя вести себя нелогично и непоследовательно, чрезмерно на что-то реагировать. Иногда оно вынуждает нас раз за разом повторять один и тот же жизненный сценарий, например, выбирая себе в партнеры совершенно одинаково неподходящих людей. А еще это самое бессознательное защищает психику от непереносимых переживаний, создавая при этом какой-то симптом. Грубо говоря, лютый противник однополых отношений не сможет допустить в сознание мысль, что ему самому нравится мужчина. От этого понимания бессознательное его защитит, но сформирует симптом — мужское бессилие. И тогда работа психолога заключается в том, чтобы достать из бессознательного какое-то переживание, понять и принять его, чтобы необходимость в симптоме-болезни отпала… Не всегда импотенция имеет в своей причине гомосексуальные наклонности. Это я для примера привела.
