Слишком устала... слишком... в цепи перенапряжение... надо отдохнуть...
Наконец добралась. Сдернула покрывало, влезла под простыню.
Пробормотала:
— Спокойной ночи, — накрылась с головой.
Тишина... темнота... благословенная темнота...
21
— Спокойной ночи, — сказал Джек, глядя на свернувшуюся в клубок под простыней Алисию.
Ненормальная, точно. Впрочем, все Клейтоны ненормальные в своем роде.
Что теперь? Надо было в последовать ее примеру и отключиться, но он слишком взвинчен, чтобы заснуть. От чего тот самый ключ? И чертов маленький «лендровер»... Мысль об упорном стремлении автомобильчика попасть во двор дома Клейтона не отступала.
Он поднялся и вышел на улицу. Открыл дверцу «шевроле», взял с заднего сиденья игрушечную машинку, вынес на середину стоянки, включил моторчик.
— Ну, мистер Ровер, посмотрим, куда вы теперь захотите пойти.
Опустил шасси на мощеную площадку, направил по своему представлению на восток и пустил. Машинка побежала, почти сразу повернув налево. Джек ждал, что она развернется дугой и вернется к нему, но колесики повернулись всего на три четверти и покатились через площадку по диагонали.
Он бросился вдогонку, поймал игрушку, пока она не столкнулась с припаркованным «аккордом».
Машинка должна была двигаться к западу, к дому Клейтона или, скорей, ко двору перед ним. Может, ориентиры ошибочные?
Джек посмотрел на звезды. Хорошо, ночь холодная, ясная, зимняя. Отыскал Большую Медведицу, над ней Полярную звезду. Отлично. Там север.
Вернулся на прежнее место, направил автомобиль на восток... Черт побери, он опять побежал все к тому же «аккорду».
Снова сориентировался по Полярной звезде. В Марри-Хилл автомобильчик упорно стремился к верхней части города, к северу... к переднему двору, по мнению Джека. А теперь рвался на северо-запад... в противоположную сторону от переднего двора.
Что с тех пор изменилось?
Во-первых, местонахождение «ровера».
Или, может быть, кто-то в какой-то момент переключил управление?
Над этим надо бы поразмыслить, причем в более подходящей ситуации по сравнению с нынешней.
Завтра... можно будет раздумывать целое утро. Приступив к поискам открывающегося ключом сейфа.
Джек вернулся в номер, забрав с собой игрушку. Не хочется на ночь оставлять в машине. Кто знает? Вдруг какой-нибудь бродяга углядит на парковке и схватит.
Проскользнул в комнату как можно тише. Разглядел фигурку Алисии, свернувшуюся под простыней вроде зародыша.
От чего ты прячешься?
Она вызывает у него восхищение вместе с жалостью. Понятно, что жалость чертовски ее возмутит, только Джек все равно ее чувствовал. Где-то, когда-то девочка испытала невыносимую боль, а ему жалко любого тяжело раненного. Хотя она отважно боролась — до сих пор борется — с последствиями пережитой беды.
Наверно, сегодняшние события слишком на нее подействовали. Возможно, не стоило тащить ее с собой.
Разве был другой выбор? Она жила в доме, должна была помочь.
Тем не менее, Джек с ледяным комом в желудке смотрел на скорчившуюся фигурку, решительно отгородившуюся простыней от всего мира.
Как она себя будет чувствовать, проснувшись завтра утром?
Он повалился на другую кровать, уставившись в покрытый пятнами потолок, размышляя об этом, пока сон его не одолел.
22
Кемаль Мухаляль сидел с трясущимися руками и с дрожью внутри. Чувствовал себя так, словно только что выбрался из нескончаемой бури.
Упал у себя в квартире на диван, слишком расстроенный для молитвы, слишком измученный, чтоб дотащиться до спальни.
Впервые после приезда в трижды проклятую страну у него возникли сомнения в исходе своей миссии. Он, разумеется, ждал осложнений в поисках изобретения Клейтона, но таких — никогда. Женщина Клейтон заручилась содействием самого дьявола.
Заметив исчезновение ее машины, он хотел послать кого-то в погоню, но не имел возможности.
Трупы... следовало убрать все трупы до приезда полиции. Бейкер с двумя уцелевшими членами своей команды перенес их в фургон. Потом пришлось удирать, как шакалам, в ночи.
Безобразное, унизительное переживание.
Впрочем, дело того бы стоило, если в Кемаль убедился, что Алисия Клейтон со своим дьяволом что-нибудь обнаружили в доме.
А как насчет продажи? Хаффнер уведомил ее адвоката, что предложение принято. Пока нет ответа. Будет ли вообще после нынешних событий?
Если нет, процесс затянется на недели. Что это будет означать для Гали? Надо ехать домой, помогать сыну.
Кемаль рванул себя за бороду. Нельзя же разорваться на части. Что делать?
Если не удастся завладеть изобретением Клейтона, необходимо сделать все возможное, чтобы оно не досталось никому другому.
Успокойся, повторял он себе в десятитысячный раз после того, как вошел в дверь.
Только как успокоиться, если вдруг завтра утром газетные заголовки оповестят целый мир об открытии Клейтона?
Кемаль содрогнулся, думая о последствиях этого для родной страны, о том, что весь Ближний Восток превратится в Саудовскую Аравию времен его отца, который сам шил себе обувь, жил с родными бедуинами в шатрах из козьих шкур, в прилепившихся друг к другу саманных лачугах, без электричества, без лекарств, без медицинской помощи. Так жили все арабы до шестидесятых годов двадцатого века. Так будет жить он — и его сыновья, — если не выполнит миссию.
Хорошо бы переложить бремя на плечи более опытного в подобных делах человека, но для успеха настолько важна секретность — если просочится даже слабый намек на саму суть технологии, все пропало, — что руководство Исвид Нахр запретило осведомлять о проблеме кого бы то ни было, даже других членов собственной организации.
Томас Клейтон познакомил Исвид Нахр с отцовской технологией в присутствии Кемаля Мухаляля. Почему ему в тот день показалось, будто Аллах его благословил? Фактически Аллах его проклял. Ибо он оказался одним из немногих посвященных в тайну, вынужденный нести на собственных плечах тяжелейший груз.
Кемаль расправил те самые плечи. Не стоит отчаиваться. Дело еще не проиграно. Надо верить в Аллаха, надеяться, что Алисия Клейтон с дьяволом ничего не узнали.
Кстати, о дьяволах. Как быть с собственным дьяволом, Бейкером? К которому он окончательно утратил доверие, хотя может прийти такой день, когда надо будет воспользоваться его жестокой натурой и грубой тактикой.
