Между прочим, если хорошо подумать, то в профессии милиционера и редактора можно обнаружить нечто общее: я ищу грамматические ошибки в тексте, а следователь ищет ошибки в действиях преступника, чтобы воспользоваться ими и поймать его. Так что мы, в некотором роде, с Гуляевым коллеги.
Я улыбаюсь своему неожиданному умозаключению, сладко потягиваюсь и смотрю на часы: перерыв окончен, хватит играть в детектива. Меня ждёт детектив Горин — герой романа «За час до убийства».
Говорят, что писатель часто подсознательно наделяет главного героя своими чертами характера и вкладывает в его уста свои мысли. Интересно, как много от себя самого вложил Михаил Кожин в личность частного детектива Горина?
То мимолётное знакомство, которое у нас состоялось, почему-то не даёт мне покоя. Есть в Кожине какая-то харизма. И эта его обаятельная улыбка. Когда он серьёзен, лицо у него строгое, непроницаемое. А потом вдруг всю эту серьёзность в один миг стирает улыбка, да ещё такая заразительная, что невольно улыбаешься в ответ. Не зря Агатка когда-то на него «запала» — я невольно вспомнила наш с ней последний разговор и то, как она мне сватала Кожина.
Сбегав после обеда ещё раз проверить электронную почту, я вновь возвращаюсь ни с чем.
Неужели моё так замечательно отретушированное фото не привлекло ничьего взгляда? Ведь я вовсе не уродина. А если и уродина, то уж точно довольно симпатичная. Жильём обеспечена. Детьми не обременена. Чего ещё нужно этим мужикам? Небось, сидят мечтают о Синди Кроуфорд, не меньше. А к зеркалу подойти и посмотреть на себя самокритичным взглядом ума не хватает.
И вообще, есть в этих заочных знакомствах, по крайней мере, один недостаток: разместила объявление, и не знаешь, что за «фрукт» откликнется. Как в сказке: выпустил молодец стрелу из лука, а кто ту стрелу поднимет: красна девица или жаба зелёная — это уж как повезёт.
Не верится мне, что из этой затеи с интернетом что-то выйдет. Таких, как я, только на этом сайте, небось, тысячи, и каждой подавай принца. Где же их, этих принцев, на всех набрать? Тем более, если их в пору в красную книгу заносить, как исчезающий вид. И на что я надеюсь, дура?
Мысленно обругав себя за наивность, возвращаюсь к работе. Похождения частного детектива Горина в обработке Михаила Кожина продолжаются.
Исправляя ошибки, я успеваю следить за развитием событий. Узел интриги затягивается всё туже. Неожиданно в романе возникает романтическая сюжетная линия.
Вот уж не ожидала. У детектива Горина завязывается роман с клиенткой, нанявшей его. Интересно. Если считается, что автор невольно переносит какие-то свои качества характера на своего главного героя, то уж в образе главной героини он, наверняка, выведет свой идеал женщины.
Забавно узнать, каков же он у Михаила Кожина. Внимательно читаю описание героини: «высокая брюнетка со спортивной фигурой и короткой стрижкой», — ну просто полная моя противоположность!
Если у господина Кожина и существует личный донжуанский список, мне, похоже, не грозит в него попасть. Да, всё-таки та шоколадка точно была взяткой, а не зна́ком внимания.
Усилием воли приказываю себе прекратить думать о Кожине и до конца рабочего дня думаю только о работе.
Вот, наконец, и заветные пять часов. Сегодня пятница, и впереди меня ждут выходные, но это почему-то не радует. Опять просижу субботу и воскресенье с книгой на диване.
Раньше мы часто по выходным выбирались с Агаткой в город: людей посмотреть, себя показать, или бродили по магазинам, примеряя кучу различной одежды и покупая какие-нибудь приятные мелочи. А теперь, со смертью подруги в моей одинокой жизни стало ещё больше пустоты.
Собаку, что ли, завести? Так меня целыми днями нет дома, а с собакой надо гулять, играть. Лучше кошку тогда. Кошка менее социальное животное. Да и хлопот с ней меньше.
Стоп!
Кошка!
А ведь у Агаты была кошка. Как я могла забыть? Что с нею стало? Надо обязательно завтра зайти и спросить у соседки. Как же ту звали? Ираида Павловна? Нет, Ираида Сергеевна, точно. Ну вот, у меня и нашлось дело на этот уикенд.
Чуть приободрившись, я быстро собираюсь, запираю кабинет и выхожу на улицу.
Не успеваю я пройти по тротуару и пяти метров, как наперерез ко мне вдруг быстрым шагом направляется какой-то мужчина. Я узнаю его только когда между нами расстояние сокращается до минимального, и увильнуть от встречи просто невозможно.
— Добрый вечер, Татьяна Владимировна! — расплывается он в улыбке.
— Вечер добрый, Михаил Борисович! Гуляете?
— Не угадали. Я ждал вас.
— Меня? — совершенно искренне удивляюсь я.
— Именно, — отвечает Кожин. Я всматриваюсь в его лицо, ища какой-нибудь подвох, но оно совершенно серьёзно.
— И зачем же вы меня ждали? — я стараюсь говорить бесстрастным официальным тоном, за которым всегда прячу своё смущение.
— Хотел подарить вам вот это, — он протягивает мне красиво упакованную в целлофан и перевязанную ленточкой кружку.
— Опять взятка?
— Вовсе нет. Просто хотел возместить вам причиненный ущерб. Кажется, когда мы виделись в прошлый раз, я нечаянно кое-что разбил.
Кожин всовывает кружку в мои руки, и я машинально сжимаю её в пальцах, чтобы не уронить.
— Не мог спокойно спать. Всё думал, как вам там работается над моим романом без допинга в виде кофе или крепкого чая. Так, не ровен час, и заснуть можно над моим скучным сюжетом, — лицо его непроницаемо, но в глазах пляшут весёлые чёртики.
Я чувствую, что надо в тон ему ответить шуткой, но всё моё остроумие, до сих пор меня не подводившее, словно парализовано.
Я устала.
Я хочу есть.
И я не понимаю, к чему этот непонятный диалог посреди оживлённой улицы под противным мелким моросящим дождём, и чего хочет от меня этот человек.
— На комплимент напрашиваетесь? — произношу я, стараясь, чтобы голос мой звучал как можно безразличнее. — Думаете, я сейчас начну горячо вас разубеждать, что ваш роман вовсе не скучен, а, напротив, гениален? Вы, наверное, тщеславны, как все писатели. Должна вас разочаровать: я не литературный критик, я редактор. И вообще, я спешу.
Я резко поворачиваюсь на каблуках, намереваясь уйти.
— А вы, как все редакторы, за буквами и строчками не хотите видеть человека, написавшего их, — обиженно парирует Кожин, своими словами вынуждая меня вновь остановиться. — Вас, редакторов, хлебом не корми — дай только поисправлять, повычёркивать. Вот я, например, только-только появился в вашей жизни, а вы уже спешите меня вычеркнуть из неё. Но почему? Неужели я вам так глубоко несимпатичен? Ведь вы меня ещё совсем не знаете. А вдруг на самом деле я белый и пушистый?
В голосе писателя звучит неподдельное огорчение, и от этого мне становится стыдно за своё стервозное поведение. Человек ко мне со всей душой. Кружку вот подарил. А я с ним веду себя по-хамски. Это всё мои издёрганные за последнее время нервы. Но он-то тут ни при чём.
