– А врачи их обследовали?
– Зачем же? Они ведь не жалуются…
Они уже допивали по второй чашке кофе, когда с работы вернулся муж Татьяны Алексей. Когда они с Анастасией увиделись, то едва узнали друг друга. А не виделись-то всего года три… То ли неудачи с работой, вынудившие Алексея уйти из клиники, так подкосили его, то ли еще что, но он действительно крепко сдал, поседел, сгорбился. А на лице его Анастасия прочла, что и сама она изменилась не к лучшему.
Алексей тоже сел к столу, и Татьяна подала обед. Покончив с ним, перешли в гостиную.
– Что нового, Алеша? – спросила Татьяна.
– Что может быть нового? Вот новые артезианские скважины будут бурить.
– Господи! Да сколько же их уже пробурили за последние дни?
– Пока что только на самых важных объектах: на молокозаводах, на мясокомбинате и других пищевых предприятиях. А город так и пьет эту заразу. Придется строить водоводы, чтобы обойти опасные источники воды.
– Это что такое – «водовод»? – спросила Анастасия.
– Тебе, историку, это объяснить проще простого: водовод – это современный водопровод наподобие римского акведука, который строится над землей.
– Потому что так дешевле?
– Ну да. Это ведь, в отличие от древнеримского, временное сооружение, и его потом можно будет снести, а трубы использовать в другом месте.
– Но ведь это не так быстро строится? Целый надземный водопровод!
– «Целый водопровод»! А два не хочешь? Сейчас уже второй водовод проектируется.
– Теперь ты понимаешь, почему я варю кофе на минералке? – спросила Татьяна Анастасию.
Та понимающе кивнула в ответ.
– Настенька, а какой же у тебя план действий в Киеве, как ты собираешься искать свою Аленку? – обратился к ней Алексей.
– Ну, я думаю поначалу все-таки обратиться в Киевский обком партии и в обком комсомола. Аленка еще не вышла из комсомольского возраста и должна быть у них на учете. Потом я читала в какой-то газете, что матерей с маленькими детьми и беременных женщин вывезли первыми и поместили в санаторий, а Аленка ведь, как оказалось, ждет третьего ребенка. Может быть, она с ребятишками в этом санатории?
Алексей кивнул.
– Правильный ход. Вообще-то я слышал, что партийные органы информацию о родственниках никому не дают, но, возможно, для тебя они что-то сделают: ты и член партии с большим стажем, и приехала издалека. Обязательно постарайся выяснить, не лежат ли твои племянники в детской больнице, куда поместили облученных детей.
– Как? Разве и среди детей есть больные?
– Настенька, ты ведь не глупый человек. Ну, подумай сама, как им не быть, если авария произошла в ночь с пятницы на субботу, а в субботу детей в Чернобыле и Припяти как ни в чем ни бывало отправили с утра в школу. Малыши, конечно, в садик и ясли не пошли, но зато гуляли с мамашами во дворах, – это ведь выходной день был. А много ли малышу надо, чтобы облучиться? И в воскресенье эвакуация началась только в два часа дня, и опять ребятишки до обеда гуляли. Погода в те дни стояла прекрасная, а о радиации мало кто знал.
Анастасия невесело задумалась.
– Я жалею теперь, что не съездила в Москве на могилу Ивана.
– А ты знаешь, где его похоронили?
– Знаю. В Митино, где и остальных чернобыльцев, которые уже в Москве умерли. Если найду Аленку, что я ей скажу?
– Только бы найти, – вздохнула Татьяна.
– А как тебе удалось узнать, где его похоронили?
– Я разговаривала с его другом, чернобыльцем со станции.
– В клинике Гуськовой?
– Да.
– Я все хотел тебя спросить, Настенька, а как это тебе удалось туда попасть, добиться с ним свидания?
– Ого! Ты добилась разрешения на свидание? – удивилась и Татьяна.
– Не добилась, а пробралась. Нелегально, конечно.
Алексей улыбнулся и покачал головой.
– Однако, ты, Настенька, оказывается, не такая уж «правильная», какой мы все привыкли тебя считать. Сидит, значит, и в тебе та простая русская баба, которая, если нужно, «в горящую избу войдет».
– Хорошая баба не только войдет, но и выйдет обратно, Алеша! – вмешалась Татьяна. – И вот, чтобы Настенька не только смогла войти во все двери, но и вышла обратно, давай мы ей поможем. А то получится с ней такая же история, как вышла с Ерофеевым.
– Что это за Ерофеев? – спросила Анастасия.
– А это у нас один преподаватель, у которого сын был в те дни в командировке в Припяти. Какой-то инженер, не имеющий отношения к АЭС, радиоинженер. Там ведь радиозавод есть. Ну и не вернулся в срок. Отец бросился разыскивать, пошел в обком партии, начал там требовать, чтобы ему сына помогли найти. И сам пропал. А сын через два дня домой вернулся и теперь отца по всем психбольницам разыскивает. Так что, давай, Алеша, не будем одну Настеньку отпускать в эти походы. Ты завтра ведь в вечер работаешь? Ну, вот ты мог бы с ней с утра сходить в областной отдел здравоохранения, а потом по больницам проехаться. А я с утра проведу пару лекций и отпрошусь с работы. И после обеда мы с тобой, Настя, пойдем в обком партии и в обком комсомола. А одну мы тебя никуда не отпустим, правда, Алеша?
– Ну конечно! Татьяна дело говорит, с ней это случается. Если тебя язык до Киева благополучно довел, то это еще не значит, что он же не заведет тебя куда-нибудь подальше, куда Макар телят не гонял. Договорились?
– Договорились. Спасибо вам, дорогие мои.
– Ладно, потом спасибо скажешь, когда Аленку твою разыщем Ну, а что твоя другая сестра, Анна? Замуж там не вышла за какого-нибудь лорда?
– Да нет как будто. Она сейчас лекции читает в Швеции, тоже очень переживает за Аленку. Это ведь она первая мне сообщила, что в Чернобыле авария произошла, когда еще у нас на эту тему помалкивали.
– Так ты, значит, не отказалась от сестры из-за партийного билета? Поддерживаешь с ней отношения? Молодец. А Татьяна тебе не рассказывала, как я с работы ушел?
– Нет, я не успела. Только сказала, что ты теперь на санэпидемстанции работаешь. Но ты расскажи, Насте это интересно будет, да и от своих печальных мыслей она отвлечется.
– Верно. Ничто так не лечит нашу печаль, как рассказ о чужих горестях. А дело было так. Был у меня старый дружок. Замечательный врач и замечательный человек. Мы с ним оба занимались хирургией сердца, написали в соавторстве несколько работ. Два года назад уехал он в Израиль, там великолепно устроился и стал звонить мне прямо в клинику. Сама понимаешь, мы вели не только дружеские разговоры, но и профессиональные. Вот на этом меня и заловили наши бдительные бездари, которые в медицине двигались медленно, зато лихо продвигались по партийно-служебной лестнице. Донесли, что я, мол, своему бывшему коллеге выдаю секреты отечественной медицины. Ну и начали меня зажимать. То доносы, то допросы. В конце концов, вызвали куда надо и потребовали, чтобы я переписку и телефонные разговоры со своим другом прекратил. Я, само собой, послал их подальше, хотя и в вежливой форме. А работу мне пришлось оставить. Еще хорошо, что врачей всегда нехватка, всегда можно устроиться.
