Никон понял: влип, увидев уже первые кадры. Весь фильм размышлял, что делать. Поняв: сопротивляться пока бесполезно, решил узнать ответы на пару загадок из первоисточника.
– Интересно. С участием Мартина такое кино у вас есть?
Пауза. Ответ отрицательный. Клокочущий голос приступает к этапу объяснительному.
– Эта юная милая девушка пожаловалась нам. Говорит – ты ее обижаешь. Используешь служебное положение, чтобы проводить свои садистские эксперименты. Домогаешься, издеваешься. Мы пока не стали привлекать закон. Мы сами своего рода – закон, поэтому решили разобраться с этим самостоятельно. У нас нет времени вникать в подробности. Этих страшных кадров достаточно. Сделаем так. Ты больше не будешь ее обижать. А будешь слушаться. Ты понял?
Никон не ответил. Хриплый в кепке больно надавил чем-то острым в ребро.
– Понял, – выдохнул Никон, когда боль стала невыносимо ощутимой и потекло что-то теплое и липкое.
– Повтори, что ты понял?
– Что я не буду обижать эту девушку.
– И?
– И буду слушаться.
– Кого слушаться?
– Ее.
– Вот и хорошо. Больше мы вас не задерживаем.
Никона спешно вытолкнули из душного салона. Оставили на пыльной промозглой обочине с неприятным ощущением от стекающего под рубашкой липкого и теплого киселя. Погода теперь не казалась такой хорошей. Изрядно противный, промозглый осенний вечер и есть уже совсем не хотелось. Чувство, что его беспомощную тушку, с каждым оборотом часовой стрелки, все больше и больше затягивает в жадную и бездонную пасть воронки обстоятельств, терзала и плавила перегретый мозг. Даже коин не помогал. Где же Паула, когда так нужна ее доброта? Как же холодно и пусто! Не вспомнить ли об универсальном и общедоступном транквилизаторе и антидепрессанте всех времен и народов – продукте жизнедеятельности дрожжей?
Глава 27.
Об этом следовало поговорить сразу. Никон не придал значения, забыл, забил. Юная гедонистка показалась ему случайным, отягощенным низменными страстями и оттого, не способным к сложному планированию, персонажем. А вот и нет. Сергей Петрович и не подумал предупредить о том, что ею могут руководить люди, заинтересованные, корыстные и опасные. Или не знал, или схитрил. Полученный по телефону от следователя ответ Никона удивил. Он оказался немного пьян и сильно зол. Обвинил Никона в своих проблемах и заявил, что начистит морду при встрече. Это не остудило намерение Никона настоятельно потребовать аудиенции. Встреча произошла на нейтральной территории. В том же кафе, что и в прошлый раз.
Первыми словами следователя прозвучали хмельные проклятия:
– Ты, сволочь, зачем этого ворюгу на меня навел?
Никон, уже подготовленный безопасниками Мнемонета, удар держал:
– Ничего я не рассказывал.
– Не ври, мразина!
– Меня допрашивали люди из СБ. С применением инструментальных методов. Я говорил им тоже самое. Они мне верят.
– Хрень – ваши методы. Эдик с микросхемой у меня все материалы спер и с радаров пропал. Вот и все ваши методы.
– Откуда спер?
– Откуда спер!? Из кабинета! – кривляясь, зло и возбужденно проныл следователь. – Из сейфа, между прочим, закрытого. А не из ящика стола, как эти соплежуи говорят.
– Его ищут?
– Как ты его найдешь? Коин его вообще выключен. Он или мертв или…
Следователь запнулся, придумывая альтернативу страшному финалу воровской карьеры. Ничего не сообразив, уронил голову на руки и принялся причитать.
– Работаешь себе, работаешь. А потом появляются дебилы, которые творят хрен знает что, и тебя обвиняют в сотрудничестве с организованной преступной группировкой.
– Вот об этом я как раз и хотел поговорить.
– Ты еще и поговорить об этом хочешь? Хотите ли вы об этом поговорить?!
Следователь дополнил алкоритм решения навалившихся на него проблем новыми деталями. Пиво действовало успокаивающе и это оказалось кстати, но, в то же время, способность отвечать на вопросы таяла с каждой минутой.
– Вы знали, что Юлия Ведерникова, к которой вы меня заслали, связана с бандитами?
– Я хотел это узнать, – ответил честно. – Спасибо.
– А Вы хотите узнать, чего мне это стоило?
– Чего? Пришлось пить с ней шампанское? Или она тебя совратила?
– Намного больше. Я нарушил одно из самых строгих правил Мнемонета. И этим меня теперь шантажируют бандиты.
– И что ты хочешь от меня?
– Чтобы Вы с этим разобрались. Чтобы вы объяснили в службе безопасности, что попросили меня пойти навстречу Юле и нарушить инструкции.
– А ты знаешь кто такие ваши эти СБ-шники?
– Немного.
– Это ребята непростые. Они работают не только в службе безопасности Мнемонета. В разведке они еще работают. Агенты, мать их за ногу.
– Что это меняет?
– То, что вы с вашим Мнемонетом – все уроды. И начальство мое, которое ходит перед ними строем, тоже уроды. Предатели. Ты понимаешь что значит это слово?
– Понимаю.
– Нееееет, не понимаешь. Если бы понимал, то не работал бы в своем долбанном Мнемонете.
– Хватит уже оскорблять. Вы поможете разрулить ситуацию?
– Уже не могу. Меня отстранили от дела. И, возможно, отправят на пенсию. Обращайся теперь к своим безопасникам.
– Я не могу это сделать, пока Вы не подтвердите, что просили меня, так сказать, идти навстречу Юле.
– А я не могу это подтвердить, – вразвалочку, крутя стаканом перед Никоном, протятул следователь. – Я и так уже, типа, ошибок наделал. Ты хочешь, чтобы меня быстрее на пенсию отправили?
– Не хочу. Мне-то что делать?
Сергей Петрович подобрался. Посерьезнел. Попытался сосредоточиться.
– Бандиты, говоришь? Чего хотят?
– Хотят того же, что и Вы.
– Дожили. Общество выздоравливает! Выпьем же за это!
– Да, вот, не надо. Они хотят, чтобы я ходил к этой наркоманке и выполнял все ее требования. То есть, давал возможность экспериментировать с обратной связью.
– Так и ходи. Ходи. Она же тебя не съест.
От последних слов передернуло. Фраза уже слышанная в другой, не очень приятной обстановке, теперь заставляла напрягаться.
– Да, вот, не уверен. И, по закону – это статья.
– Добудь доказательства, что тебя принуждали.
Пьяный советчик выдал удивительно трезвую мысль. Опыт не пропьешь, подумал Никон. А сам-то гад не хочет быть таким доказательством.
– Как?
– Видео сними.
