Просуществовав несколько дней в тяжких раздумьях, Никон попросил Евгения принести ему трофейный глок, надежно спрятанный в одном из тайников, неподалеку от монастыря. Евгений – бывалый курьер, доставил бандероль без задержек. Таскать с собой пистолет, отобранный у регионального координатора, не менее страшно, чем бояться бандитов с шилом. Никон, взвесив все за и против, боялся и таскал. Неудобства от угловатого, но не такого уж и толстого предмета в кармане не идут ни в какое сравнение с неудобством от острого и тонкого предмета, напористо протыкающего тот же карман.
Мартовское солнышко, сдобренное неожиданно прилетевшим из Атлантики влажным циклоном, стало теплее. Город, превратившийся за долгую, суровую зиму в ледяную крепость, заметно согрелся и повеселел. Элеонора, к великой радости Никона, намного опередила подснежники. Этим чудным, завораживающим цветением он и любовался по вечерам, ловя ноздрями тонкие, чарующие ароматы. Чем любовался, взирая на свинцово-тяжелую водную гладь Досифена из-под ясного, как апрельское небо, блестящего в свете заходящего светила, зеркала глаз, цветок, все еще оставалось загадкой.
– Здравствуйте!
Голос девушки показался очень знакомым. Не просто, как слышанный где-то мельком, а словно важный, ценный голос. Никон старался, но никак не умел припомнить, для чего же он важен.
– Можно мы присядем?
Голос парня тоже знаком. До боли. До тошноты. Элеонора опередила, экстренно охлаждающего, мгновенно накалившиеся аксоны Никона, веселым согласием. Парочка расположилась на другом краю лавочки. Заскучав от неспешного колыхания еще помнящих сковывающее дыхание зимы вод, девушка живо протянула руку и заявила:
– Меня Гертруда зовут!
Элеонора автоматически ответила. Завязался разговор. Гертруда возбужденно рассказала, как они совсем недавно засекли большой прогулочный катер на ходу, что нынче большая редкость. Все мечтала о том, как же это романтично с любимым человеком, раскачиваясь на волнах, плыть мимо набережной. Любоваться с палубы на маленьких, ползущих у подножия далеких девятиэтажек людей. На солнце, скатывающееся по чистому синему небу к живущим на западе. На редкие, пережившие нужду посланников суровой зимы деревца. Элеонора охотно подхватила волну. Дополнила яркую, картину красочными штрихами. Даже продекламировала что-то подходящее из своего сборничка. Налюбовавшись вдоволь совместными грезами, девушки притихли. Гертруда спохватилась:
– А это – Дима!
Никону тоже пришлось представиться. Оказалось, что Дима работает в Мнемонете программистом. Розово – голубые, волнующиеся синхронно с чистыми волнами, девичьи грезы смыло с лавочки мутной грязью суровой действительности. Дима поделился переживаниями, связанными с несовершенством ключевых служб. Никон поведал о тяжелом контингенте, с которым доводится работать. Лишь Элеонора, работавшая в привилегированном секторе, разбавила поток проблем струйкой смешных историй.
«Представляете, у меня есть пара абонентов. Жена – еще та истеричка. Хронически всем недовольна и уверена, что муж должен непременно знать все подробности. А муж тихий такой, из чиновников. Жаловался – жаловался. Требовал, чтобы я ее успокоила. Я конечно, пошла на встречу – успокоила, сколько могла. И словами и коином. Но там, наверное, и банкой феназепама не успокоишь. Потом, вдруг, жаловаться перестал. Ну, я рада, что семейная жизнь у людей наладилась и без меня. Через пару месяцев, жена, без всяких досудебных разбирательств, подает иск. Дескать, Мнемонет дал в руки ее мужа пульт управления. Он этим пультом, как только она его допилит до сердцевины, берет ее и выключает в самый вожделенный момент. Так и говорит: достает телефон, нажимает кнопку и все – подъем через час. Стали разбираться. Муж смеется. Пальцем у виска крутит. Говорит, какой еще пульт!? Кто выдал?! Бред сивой кобылы! А эта при упоминании седой лошадки прямо сама вся сереет. А он уже не боится. Ржет над ней, словно она его этим же вечером пополам не распилит. Стали смотреть журналы. Дама действительно отключалась в заявленное время по причине эмоциональной перегрузки. Я ей – про третий закон Ньютона, про саморегуляцию, про нервную систему мужа и светлое будущее. А она кричит, что раньше-то пилила и ничего – пила не ломалась. Привыкла к режиму, и муж привык. А теперь что, слабее стала? Ничего подобного! Троих таких распилю за пятнадцать минут! И так кричит, что видно – действительно распилит. Самое обидное – иск то не против мужа, против нас. Начались суды. Добились изучения телефона мужа – ничегошеньки! Смотрим логи – падать в обмороки перестала. Суд закончился ничем. Но женщина оторвалась по полной. Истерила повсеместно так, и для мужа, наверное, вдохновения не осталось. Мы все терпеливо выдержали. Объяснили ей, наконец, что это не мы. Посоветовали прицепить камеру и зафиксировать действия мужа. Зафиксировала! В итоге! У мужа есть друг – инженер. Еще тот хакер и взломщик. Придумал поэкспериментировать с перегрузками. Навешали красных-желтых-ораньжевых картин по комнатам. В освещение добавили фиолетовых тонов. Экспериментальным путем подобрали тон: пенопласт по стеклу, почти в ультразвуке, плюс низкие инфразвуковые частоты. Вуаля! Ждет, пока жена достаточно возбудится до стандартного режима, в котором может сношать мозг часами. Достает загадочный пульт. Нажимает кнопочку. Запускает свет и звук. Перевозбуждает жену. Коин ее спасает. Все – час тишины и вечер озадаченных взглядов. Взломали дамочку!»
– Очень занимательная история!
Английская речь Говарда произвела эффект хрустальной вазы, прилетевшей в экран телевизора на самом интересном месте. Услышав этот голос, расслабившийся было Никон, опять сжался от напряжения. Боязнь голосов – серьезная проблема.
– Проходил тут мимо, увидел знакомые лица. Решил поздороваться.
Тыкая колючим взглядом в сидящих, вежливо представился, протянув руку Дмитрию.
– Мне знакомо Ваше лицо. Вы, случайно, не работаете в Мнемонете?
– Работаю, – не очень уверенно ответил Дмитрий.
– Как ваша фамилия?
Дмитрий представился. Говард извлек планшет, уставился. Хмыкнув, протянул:
– Вы, наверное, хотели сказать, что работали в Мнемонете? Уволены без возможности восстановления за то, что интересовались работой других отделов. Вы шпион!?
– Очень смешная шутка! – вскочила Гертруда. – Одни параноики уволили, а другие проходу на улице не дают. Пойдем, Дима! Нам пора!
Дмитрий, пользуясь моментом, поспешил за девушкой. Говард резво перегородил путь своей длинной крокодильей тушей. Оглушительно скомандовал:
– Стоять на месте!
В руке у него уже был глок, как близнец похожий на тот, что валялся в кармане у Никона.
– Руки вытащили и вверх!
Дмитрий и Гертруда, действительно, пытались рыться в карманах.
– Теперь осторожно идем вон к той машине.
На Никона и Элеонору никто уже не обращал внимания. Вскочив вслед за всеми, они, словно призраки, наблюдали за происходящим со стороны. Вслед за всеми их понесло попутным ветерком к указанной машине. Как же удивился Никон, когда из машины выскочили друзья Вейдер Юлии, неприятно тыкавшие в прошлом году в него острыми предметами. Хриплый Леша, представший в той же кепке, противно улыбнулся, заметив Никона. Зло прохрипел:
