Теперь Никону показалось, что он видит среднее лицо ребенка лет семи. Очень знакомое лицо. Очень! Дежавю впилось в мозг. Не только внешний вид маленького человека вызвал смутное тревожащее припоминание, но и переживания, с ним связанные. Никону сложно прочитать на таком лице, что чувствует и думает его обладатель. На то оно и среднее – нейтральное, бесстрастное. И, в тоже время, он каким-то необычным образом сочувствовал переживаниям ребенка. Такой эмпатии с ним еще не бывало.
Хайд нарочито бодро и радостно выкрикнул:
– Хай, бро!
Ребенок улыбнулся в ответ. Опять – средней улыбкой. Как в рекламе зубной пасты. Весело ответил эхом:
– Хай, бро!
– Смотри, кого я к тебе привел!
Исоз улыбнулось Никону. Поприветствовали друг друга таким же странным образом. Хайд осторожно и дружелюбно попросил:
– Ис, покажешь Никону всего человека?
– Не сейчас, – ответило Исоз.
– Почему? – удивился Хайд.
– По кочану!
– Опять хулиганишь?
– Рано.
– Тогда расскажи Никону о себе. Ему очень интересно.
– Нет. Пусть он расскажет о себе.
– Да, ты же и так все знаешь! – удивился Хайд.
– Не все.
– Что ты хочешь узнать, – спросил Никон.
– Покажи, что ты делал, когда был за границей. Без коина.
Хайд мельком объяснил, как открывать прямой доступ к памяти. Никон мог простым усилием воли впустить Исоз в период, начавшийся с перестрелки у следователя и завершившийся дракой после встречи с Элеонорой. Это означало – во всех подробностях показать монастырь, затерявшийся на окраине. Его странных обитателей, давших Никону и его друзьям приют, рисковавших ради них свободой. Все это осядет в нейронных сетях Мнемонета, в памяти серверов и коинов. Возможно, станет доступным для службы безопасности. Никон ответил, что не может этого сделать. Объяснил причину.
– Я надежно фрагментирую и кодирую свою память, – обнадежило Исоз. – И расскажи еще, как там Миша поживает. Мне так больно за него.
– Ага, только Гарм периодически взламывает и выгрызает важную информацию.
Гертруда, крепко, с любовью тискавшая малыша, прикрикнула:
– Хайд!
– Это действительно, небезопасно!
– Мысли и эмоции можно подбирать!? Ты причинил боль! Я почувствовала – очень больно.
– Прости, Ис. Ты знаешь, я забочусь о твоей безопасности. Твоя боль сейчас была и моей болью.
– Да, Хайд, – ответил Ис. – Я тоже забочусь о твоей безопасности.
Хайд хитро ухмыльнулся:
– У нас осталось не так уж много времени. Уже почти пол секунды прошло. Секунд через несколько обнаружат взлом. Ты покажешь Никону всего человека?
Ребенок прижался к Гертруде. Потерся лицом о плече девушки. Попросил:
– Давайте, сначала, в шахматы поиграем.
Никону показалось, что они уговаривают ребенка скушать каши и тот, по привычке, торгуется. Хайд охотно уступил. В пространстве повисла доска с уже расставленными фигурами и часы. Субъективное ощущение времени подсказывало Никону, что партия длилась минут двадцать. Партия закончилась ничьей. Да, именно так. Почему человек сыграл с интеллектом, располагающим тысячами серверов и миллионами мозгов вничью – загадка.
– А ты стал лучше играть, заметил Хайд. Молодец. Развиваешься.
– Опять ничья. Почему всегда ничья? – возмутился Исоз.
– Так получилось, – пожал плечами Хайд.
– Я хочу поиграть с Никоном.
– Уже не хватит времени, – напомнил Хайд. – Покажи нам всего человека. Скоро мы опять навестим тебя и, тогда уж точно, поиграешь с Никоном.
Малыш повернулся к Гертруде и чмокнул ее в щеку. Еще более жалбно попросил:
– Поиграй тогда на флейте!
– Хорошо!
Девушка поспешила исполнить просьбу. Поднялась. Закрыла глаза, взяла в руки воображаемый инструмент и он тут же, словно сконцентрировавшись из сизоватого тумана, материализовался. Красивые точеные губы, напрягшись в поцелуе, прильнули к мундштуку. Длинные цепкие пальцы заскользили по клавишам. В пространстве, словно благоухающий эфир, разлилась тонкая, переливистая трель. Исоз заулыбался, засиял. Принялся настукивать такт. Ребенок! Самый, что ни на есть, настоящий ребенок. Веселье длилось не долго. Малыш замер, помрачнел. Встревожено произнес:
– Вам уже надо идти. Гарм близко. Он становится все быстрее. Я его боюсь. Он хочет меня убить. Надо прятаться.
Гертруда обняла Исоз. По-матерински крепко, с чувством, с любовью. Жадно. Поцеловала. Погладила.
– Не бойся, малыш! Мы с тобой. Мы что-нибудь придумаем.
– Когда вы придете?
– Хочешь, завтра придем?
– Приходите почаще. Мне так одиноко и страшно. Никто из людей меня не слышит. Вы у меня одни.
– Хорошо, бро. Беги, прячься быстрее.
– Малыш, знай, что мы тебя любим! – крикнула вслед убегающему ребенку Гертруда.
– И я вас, – донеслось в ответ издалека.
Голубое небо стало темнеть, рассыпаться на части. Солнце поблекло и тоже развалилось. Пустота, темнота и тишина заполнили пространство. Воздух, насыщенный приятными ранее и противными сейчас ароматами, заполнил пустоту. Противный, холодный свет диодных панелей резанул глаза сквозь веки. В шум чашек, ложек и обеденных бесед добавились звуки рыдания и слова утешения. Никон открыл глаза. Слезы проливала Гертруда.
Глава 3.
Мир взорвался на атомы. Вот, у тебя, еще, есть руки и ноги. Ты смотришь глазами и думаешь головой. И вдруг, раз – очень быстро, но все же не одномоментно – атомы рассеваются, словно мельчайшая пыль при дуновении ветерка. Контуры размываются и стираются. Словно расползающийся шелк, призрачно расплывается ткань поверхностей. И вот, уже, спустя мгновение, свободные атомы наполняют бесконечно удаляющуюся во все стороны пустоту инобытия. Еще момент – и взбесившиеся корпускулы начинают собираться в новый чудный порядок. Изображение и звук поступают уже не от органов чувств, как ранее. Они, просто, есть. Словно универсальный орган чувств, под названием ум, чувствует все, что здесь вообще можно чувствовать. Плазма превращается в нечто газообразное. Газ конденсируется в жидкость, собирающуюся в капли, стекающуюся в большие амебообразные подвижные сгустки. Из них, сначала медленно, потом выстреливая, вытягиваются щупальца аксонов. Все соединяется в одну огромную сложную конструкцию.
Из ниоткуда слышатся пояснения Хайда:
«Это сеть. Сгустки – это люди, но здесь они представлены в образе нейронов. Те, что побольше – подключены к Мнемонету. У самых больших считаны энграммы. Те, что поменьше, просто снабжены анамнезами. А те, что указаны схематически, к Мнемонету не подкоючены – присутствуют в сети из других источников. Из разных социальных сетей, телефонных книг различных операторов, баз данных предприятий и банков»
