Ктулху поднялся почти сразу. И вот теперь он был в нешуточном гневе.
— Я УБЬЮ ТЕБЯ, РЫЦАРЬ, — прозвучал ледяной голос.
Вокруг архидемона все стало рассыпаться в пыль. Исчезал воздух, трескалась сама ткань мироздания, образовывались прорехи, сквозь которые сочился первозданный Хаос. Вода под ногами закручивалась гигантскими воронками и улетала в космос, в безбрежную Тьму. Вот уже по дну стало возможно идти пешком, а вдалеке показались кошмарные искореженные остовы…
То обнажился затонувший Р’льиех.
Ктулху снова шарахнул молниями. Теперь совсем другими. Одновременно белые и черные, они светились так, что выжигали сетчатку глаз. Лод Гвэйдеон сотрясся в конвульсиях — и двадцать паладинов на мысу упали замертво.
— Ка-ка-ка-ка-ка-ка-ка-а-а-а!.. — донесся скрежещущий хохот.
Громадная голова Ктулху чуть повернулась — и точно в лоб ему угодила… ракета. Техномагическая ракета кошмарной мощи, способная уничтожить скалу, форт, «Холм»!
Руорк Машинист создал ее на основе Разрушителя Цитаделей — коронного заклятия Ригеллиона Одноглазого. В металлическом чреве технолича умещался один-единственный подобный снаряд, и он берег его на самый крайний случай.
Теперь он наступил.
Ктулху, конечно, остался жив и здоров. Но даже его столь страшный взрыв заставил вздрогнуть, пошатнуться. В голове колосса образовалась рваная дырища, во все стороны полетела слизь и обрывки ротовых щупальцев.
Рана затягивалась с умопомрачительной быстротой. Однако какую-то минуту Ктулху все же стоял безучастно, покачиваясь вперед-назад, как громадный уродливый буй. И этого времени лоду Гвэйдеону хватило, чтобы прийти в себя, поднять меч, замахнуться…
…И его снова шатнуло. Теперь сама земля вздрогнула под ногами. Разозленный Ктулху тряхнул ее так, словно столкнулись материковые плиты. А лода Гвэйдеона он ударил ментальным импульсом — импульсом, способным взорвать мозги целой армии.
Поднимающиеся в небеса водяные смерчи изогнулись, потеряли устойчивость, снова изливаясь вниз. Глубинное Царство возвращалось в свое прежнее лоно. Паладинов на мысе захлестнуло, накрыло волнами — и лишь колдовские экраны не дали им разлететься по камням и рифам. Сам же мыс треснул и пошатнулся, став ниже почти на локоть.
Сквозь чудовищной силы ливень прорывались летучие альдареи. Жалкие остатки Бессмертной Эскадры. Они держались вдалеке от Ктулху и лода Гвэйдеона, старались не лезть этим громадам под руку.
Почти все. «Адмирал Кровь» отделился от остальных. Набрал высоту и взял курс на застилающий небо зеленый купол — затылок Ктулху. Все быстрее и быстрее…
…Пока не врезался в него бушпритом.
На борту не было ни единого человека. Асанте Шторм разогнал свой флагман до предела, надул его паруса таким ураганом, что их только что не срывало с мачт.
Сам же он за пару секунд до столкновения выпрыгнул за борт. Выпрыгнул, и теперь парил рядом с Делиль на крыльях ветра. Тариян, Шамара и другие колдуны покинули «Адмирала Кровь» еще раньше.
Корабль-коцебу вошел в осьминожью плоть почти до самой кормы. Ктулху, еще не успевший срастить распахавшую лицо рану, качнулся вперед, и к небесам поднялся воющий рев. Боль была серьезная даже для него. Напоенный магией, вытесанный из чудесного древа фаархи, великолепный флагман вонзился в чудовище, точно адамантиевый нож.
Будь он адамантовым, Ктулху скорее всего бы погиб. Но ни у кого в мире не хватило бы адаманта, чтобы оковать целый корабль. Так что бог-демон остался жив, хотя и страшно взбешен.
Обливаясь кровью и слизью, зеленый колосс резко развернулся и схватился за голову. На несколько секунд он забыл о лоде Гвэйдеоне. Забыл о своем основном противнике.
И это стало его ошибкой.
Лод Гвэйдеон расправил плечи и хрустнул шеей. Белый Меч в его руках тихо загудел. Паладин поднял его, рассекая черные тучи, вспарывая брюхо самим небесам, и вскричал:
— ВО ИМЯ ДОБРА, Я НАПАДАЮ!!!
Ктулху уже наполовину вытащил из затылка засевшую там альдарею, когда ему в шею вошел керефовый клинок. Лод Гвэйдеон всадил его по самую рукоять, провернул и потянул на себя.
До этого момента он понятия не имел, что у Ктулху внутри. Хотя и понимал, что тот не может быть по-осьминожьи мягкотел, раз уж твердо стоит на ногах. Должен быть некий скелет или иной стержень.
И в самом деле — внутри оказался какой-то… костяк. Не костяной, правда. Хрящ, рог, раковина… лод Гвэйдеон не стал вглядываться. Ему было не так уж важно, что именно это такое.
Главное, что это можно разрубить.
И он разрубил. Распахал Ктулху от шеи до самого крестца. Исполинский бог-демон покачнулся и осел, теряя равновесие. Из него перли внутренности — скользкие, пахнущие тухлой рыбой.
Разумеется, и это его тоже не убило. Ктулху не погиб бы, пошинкуй его лод Гвэйдеон даже в фарш. Отлежаться, передохнуть — и он восстанет в прежнем могуществе.
Но паладин не ограничился тем, что сделал. Он встал над поверженным архидемоном, положил ему на лицо ладонь и произнес:
— ИМЕНЕМ ОРДЕНА И ПРЕЧИСТОЙ ДЕВЫ.
То, что произошло за этим, видели все. Никто не мог оторвать взгляда — так прекрасно это было, так величественно.
От десницы паладина хлынула волна голубого огня. Она охватила тяжело раненного Ктулху, заставив выгнуться, забиться — и осесть как куча тряпок.
Голубое пламя окутало его коконом. Секунда, другая — и вот оно уже твердеет, обращаясь чем-то вроде льдистого стекла. Громадный конус вырос до самых небес — и внутри его застыл замороженный Ктулху.
— ОДНАЖДЫ Я СНОВА ПРОСНУСЬ… — донесся утихающий голос.
Паладины подняли головы и открыли глаза. Девятеро из них невольно схватились за виски, чувствуя странную тяжесть. Точно кто-то вдруг поместил в их разумы… нечто. Какие-то диковинные словеса — непонятные, бессмысленные, но удивительным образом весомые.
Лод Гвэйдеон еще несколько секунд стоял недвижимо. Потом он медленно вскинул Белый Меч кверху и начал… каменеть. Исполинский воин на глазах превратился в монумент и еще стремительнее утратил очертания, став просто скалой. Конусообразной скалой высотой с самого Ктулху.
На ее вершине вспыхнул белый огонь, и в нем распрямился лод Гвэйдеон. Вновь нормальных размеров, вновь обычный человек. Его слегка пошатывало, но взгляд был тверд и спокоен.
Уже через несколько минут рядом приземлились два паладина. Они подвели своему Великому Магистру нового раши — увы, немало их лишилось всадников. Почти треть, более полутора сотен Серебряных Рыцарей погибло в этой страшной битве, и лод Гвэйдеон чувствовал себя виноватым перед ними.
— Кто из вас получил части Священного Ключа, о паладины? — вопросил он, едва спустившись на мыс.
Руки подняли лод Марак, лод Белькесир, лод Кристозар, лод Стэозух, лод Солгенениц, лод Макробий, лод Иварохх, лод Шулец и лод Иркварий. Лод Гвэйдеон кивнул каждому из них и произнес:
