— Вы разбираетесь в винах?
Слобожан пожал плечами:
— Немного. Как любитель.
По опыту Милош знал, что истинные знатоки обычно не кичатся своими познаниями.
— Ну, тогда у меня кое-что для вас есть. Пойдемте.
Проходя через гостиную, Драгович услышал какой-то звук, раздававшийся снаружи.
— Что это?
— Это вы о чем? — спросил Слобожан.
Звук все усиливался, и Драгович поспешил к двери. Вертолет! Так он и знал! Внутри у него все оборвалось. Выскочив наружу, он стал вглядываться в ночное небо.
— Что-нибудь случилось? — осведомился Слобожан, выходя вслед за Милошем.
— Вертолет! Я слышу вертолет!
Слобожан рассмеялся:
— Естественно, старина. Береговая охрана постоянно контролирует побережье.
Звук стал удаляться и затих. Милош вымученно улыбнулся:
— Береговая охрана. Да, конечно.
Где же, черт возьми, была эта береговая охрана в пятницу вечером, когда его бомбили?
Милош немного успокоился. Он думал об этом весь день и пришел к выводу, что сегодня вечером ему не стоит опасаться этого чертова комитета. Здесь собрались люди их круга. Как бы ни раздражал их сам Милош и его присутствие на их заповедной территории, они не рискнут нападать на драгоценных представителей своего класса. Они отлично понимают, что если — или, скорее, когда — их инкогнито будет раскрыто, они моментально станут изгоями в своем собственном кругу.
Во всяком случае, сегодня его дом в безопасности. Но что будет дальше?
Поэтому так важно найти этих ублюдков, и в первую очередь того, кто звонил в пятницу вечером. Милош займется им персонально.
Он провел Слобожана в комнату, где в хрустальном графине «дышал» «Петрю» 1947 года. Рядом стояла пустая бутылка. Когда Слобожан нагнулся, чтобы прочитать название на этикетке, Милош повернул бутылку обратной стороной.
— Сначала попробуйте. А когда вы мне скажете свое мнение, я покажу вам этикетку.
— Дегустация вслепую? — спросил Слобожан с неуверенной улыбкой. — Хорошо, я готов.
Милош налил вино в один из хрустальных бокалов, стоявших рядом с графином, и подал его режиссеру. Он внимательно наблюдал, как тот проделывает обязательный ритуал помешивания и вдыхания аромата. Интересно, что он скажет, когда, наконец, попробует вино. Этот человек, судя по всему, разбирается в вине, но не знает, откуда оно — из Франции, Калифорнии или с одного из винных заводов Лонг-Айленда.
Наконец Слобожан отпил из бокала и со странным звуком проглотил вино. После чего Джастин Карл закрыл глаза, и на лице его появилось выражение исступленного восторга.
— О боже мой, — пробормотан он. Открыв глаза, Слобожан с благодарностью посмотрел на Милоша. — Сначала я подумал, что вы купили здесь виноградник и это ваша первая проба сил. — Он поднял бокал и посмотрел на рубиновую жидкость. — Но это определенно французское вино. Изумительное бордо. Не могу сказать, откуда именно, но это лучшее вино, какое мне доводилось пить.
Милош был в восторге. Он до сих пор не понимал, как люди могут пить такой уксус и еще получать от этого удовольствие, но, по крайней мере, теперь он знал, что не зря потратил деньги. Повернув бутылку, Драгович показал Слобожану этикетку.
В глазах у режиссера зажегся огонек.
— "Петрю"! Я так и знал. — Тут он увидел год изготовления и вытаращил глаза. — Тысяча девятьсот сорок седьмой! Мне едва исполнилось два года, когда этот виноградный сок стал превращаться в вино!
Милош протянул графин Слобожану:
— Возьмите. Я дарю его вам.
— О нет. Я не могу его принять. Оно стоит не одну тысячу.
Милош пожал плечами.
— Тот, кто хочет иметь самое лучшее, не думает о цене, — сказал он, вручая графин Слобожану. — Берите. Прошу вас.
— Но тогда мы должны выпить его вместе.
Милош поморщился. При одной мысли об этом у него сводило скулы.
— У меня есть еще несколько бутылок. Это лично для вас. Выпейте это вино с теми, кто сможет его оценить.
И потом расскажет об этом другим, мысленно добавил он.
— Спасибо, — поблагодарил Слобожан. — Такой щедрый подарок.
— Какие пустяки, — небрежно произнес Милош, глядя, как режиссер уносит свое сокровище.
Кажется, прием удался, думал Милош, выходя из комнаты. Он даже почувствовал легкое головокружение от успехов. Его гости надолго запомнят этот вечер.
Наблюдая за гостями с центральной террасы, Драгович заметил молоденькую блондинку. Это была Кирин Адамс, актриса, которая только что снялась с Брэдом Питтом в его последней картине. Стоя в одиночестве на дальнем балконе, она задумчиво смотрела на океан. Пользуясь тем, что Чино куда-то отошла, Милош устремился к кинодиве. Он был уже почти рядом, как вдруг опять раздалось стрекотание вертолета.
Драгович остановился. Опять береговая охрана или...
Он посмотрел на море, но ничего не увидел. Звук шел откуда-то сзади. Обернувшись, он увидел вертолет, вынырнувший из темноты в дальнем конце его владений. Застыв, Милош смотрел, как он парит над крышей, словно огромная черная стрекоза.
О нет! Они не посмеют!
Гости, забывшие об угощении, молча смотрели на приближающийся вертолет, показывая на странную гондолу, свисавшую из-под шасси.
— Нет! — завопил Драгович, когда вертолет завис в сотне футов над его головой. В передней части гондолы открылась дверца и оттуда хлынула черная жидкость.
Нееееееееет!
Гости, как зачарованные, смотрели, как огромные капли медленно летят вниз, растягиваясь в воздухе длинными лентами. Когда они достигли земли, действие начало разворачиваться, как при ускоренной съемке.
На гостей обрушился черный маслянистый ливень. Отовсюду послышались крики — испуганные женские и разъяренные мужские. Милошу облило все лицо. Задыхаясь и отплевываясь, он стал протирать глаза.
Судя по запаху, это было моторное масло, но не свежее, а отработанное — густое, черное и мерзкое.
И оно было везде. Весь газон был покрыт этой гадостью, а вода в бассейне потемнела от грязных разводов.
Снова послышался шум вертолета. Взглянув наверх, Милош увидел, что он, сделав круг, возвращается снова. Он заметил, что его люди достают оружие.
— Сбейте его! — заорал Драгович. — Сбейте немедленно!
И тут началось столпотворение. Вид оружия и страх перед новыми потоками грязи повергли гостей в панику, и они бросились врассыпную. Но от масла деревянное покрытие стало скользким, и люди падали, сбивая друг друга с ног. Даже его молодцы не могли устоять на ногах.
