Налив себе кофе, Надя обернулась к Джеку с чашкой в руках.
— Продолжайте, — сказал он.
— А вы меня слушаете?
— Не пропускаю ни единого слова.
— Тогда почему вы не говорите, что я сошла с ума?
— Я вам верю.
— Как вы можете мне верить? Ведь то, о чем я говорю, просто невозможно.
— Согласен. Но то же самое можно сказать и о том существе, из которого ваш дружок Монне извлекает свой «локи».
— О существе? Вы хотите сказать, что эта молекула принадлежит животному?
— В какой-то степени.
— В какой-то степени животному или в какой-то степени принадлежит? — переспросила Надя, с некоторым раздражением отворачиваясь к кофеварке.
Ничего. Это лучше, чем все время плакать, подумал Джек.
— В какой-то степени животному, которое нарушает все законы природы, так же как и ваш «локи».
Теперь во всем этом появился некий смысл... в какой-то степени.
Джек рассказал, как он ехал за Монне до балагана с уродами, как позднее его хозяин говорил о неком ученом, который обнаружил в крови умирающего ракшасы «поразительные вещи».
— Могу побиться об заклад, док, что одна из этих «поразительных вещей» и есть ваш «локи» или «берсерк».
Надя повернулась к нему, все еще держа кружку в руках:
— Но что это за животное?
— Я бы не стал его так называть. Когда вы говорите о животном, то представляете себе кролика или оленя. Я бы скорее назвал его существом. Единственным в своем роде. Он не похож ни на одно живое существо на земле. — Джек мог бы уточнить, что ракшаса не совсем земное существо, но решил пока не касаться этой темы. — Давайте сойдемся на том, что у такого существа возможно все, что угодно.
— Даже изменение любой информации о нем?
Джек пожал плечами:
— Меня не удивит ничего, что с ним связано.
Надя посмотрела на Джека, потом на свою кружку.
— И зачем я сварила этот кофе? Мне совсем не хочется его пить. — Она направилась к двери, но вдруг остановилась. — А вы не хотите выпить кофе?
Джек уже проглотил сегодня пару чашек, но грех выливать такой хороший напиток.
— Как вы его сварили?
— Обычный крепкий кофе.
— Положите пару кусочков сахара, и я с удовольствием приму его из ваших рук.
Надя высыпала в кружку два пакетика сахара и подала ее Джеку. Он заметил, что руки у нее дрожали. Да, кофеин ей сейчас ни к чему.
— Но могу вас обрадовать — существо это умирает, — сказал Джек.
— Умирает? — Надя прижала ладони к лицу. — О господи! Вот почему он так торопился стабилизировать молекулу! Ее источник будет утрачен!
— И довольно скоро.
— За всем этим стоит Драгович. Он вынуждает доктора Монне идти на преступление. Я в этом абсолютно уверена.
— А я нет, — возразил Джек. Он сделал несколько глотков. Хороший кофе, крепкий, прямо то, что надо. — И, кроме того, у Драговича сейчас голова занята совсем другим.
— Да, я слышала об этом, — улыбнулась Надя. Потом, прищурившись, посмотрела на Джека: — Это не вы создали ему проблемы?
— Он сам себе их создал — и с законом, и с репутацией.
— Как бы там ни было, мы должны пресечь его деятельность.
— Что значит «мы»?
— Ну, вы. Я не знаю... — осеклась она, увидев, что Джек покачал головой. — Вы против?
— Я не признаю никаких наркотиков, кроме кофеина, — он поднял Надину кружку, — и этилового спирта.
— Это хорошо... просто замечательно...
— Я хочу сказать, что сам я их не употребляю и не распространяю, но не мешаю это делать другим.
— Но ведь Драгович заставляет...
— Почему вы гак уверены, док, что он кого-то заставляет?
— Хорошо. Не заставляет. Но дело в том, что Драгович как-то связан с «ГЭМ-Фармой», а «ГЭМ-Фарма» имеет отношение к этой отраве — «берсерку».
— Которую люди покупают и глотают по своей собственной воле.
Надя с изумлением посмотрела на Джека:
— Только не говорите мне, что вы одобряете наркотики.
— Я считаю, что наркотики — это жуткая дрянь, а люди, которые, их употребляют, — полные идиоты. Но мне кажется, что каждый имеет право поступать со своим здоровьем так, как он хочет. Если кому-то охота его губить, это его личное дело. Я им не нянька.
— Вы хотите сказать, что если вы увидите, как кто-то продает «берсерк» двенадцатилетнему ребенку, то спокойно пройдете мимо?
— Никогда такого не видел, но, если доведется, все руки ему обломаю.
Джек подумал о Вики. Не только руки, но и ноги. И как следует врежу по физиономии.
— Значит, все-таки не пройдете мимо? — улыбнулась Надя.
— Мы же говорили о взрослых. А здесь дети. Я, конечно, не Дон Кихот, но есть вещи, которые я никому не спущу.
Надя подняла голову и внимательно посмотрела на Джека:
— «Не спущу»... как странно слышать от вас это слово.
— Почему?
— Так говорят южане, а вы типичный северянин.
Ну, прямо филолог какой-то, подумал Джек.
— Так выражается один мой знакомый.
Надя хотела развить эту тему, но передумала. Слава богу.
— Но вернемся к Драговичу. Он продает наркотик, который толкает людей на преступления.
— За которые они попадают в тюрьму. — Джек допил кофе и поднялся. — Что касается меня, то я уже сыт по горло и Драговичем, и доктором Монне.
— Но ведь дело не закончено.
Джек вздохнул:
— Закончено. Вы хотели знать, что связывает Монне с Драговичем? Наркотик Вы интересовались, как Драгович давит на доктора? Никак. Они просто добрые партнеры в общем деле.
— Не могу в это поверить.
— Монне обнаружил это вещество, он испытывает его на людях и, скорее всего, производит наркотик на своем заводе а Бруклине. Постарайтесь быть объективной, и вы придете к такому же выводу.
Надя сидела уставившись в пол и молчала. Джеку было жаль развенчивать ее героя, который оказался колоссом на глиняных ногах. Особенно сейчас, когда пропал ее жених...
— Послушайте, — сказал он, — Я поговорю с соседями Дага. Может быть, они что-то видели в тот воскресный вечер.
Надя с улыбкой подняла глаза:
— Правда? Я вам буду очень признательна.
