— Доставай, что ли.
Потом он снова развернулся к Крайнову.
— Так, документики какие-то, мы их за обшивкой в автобусе нашли, когда бандитские вещички перебирали на предмет полезности в быту. Смотрим, под ковриком топорщится что-то, глянули, а там…
Складка распахнул ворот своего бескрайнего драпового пальто и вытащил из бездонной пазухи увесистую папку.
— Вот, — сказал он и покачал её в руке.
Крайнов недовольно взглянул на стариков и папку.
— О-хо-хо… У меня своих документиков вон, смотри, целая гора! Всё не разгребу.
Егорыч хитро усмехнулся.
— А ты взгляни, может, там что важное, чует моё сердце.
Крайнов снова посмотрел на него, на документы в руках Складки, потом нехотя встал из-за стола и подошёл поближе.
— Ладно, давайте, что у вас там.
Он взял папку в руки, отстегнул замочек и открыл на первой странице. Неожиданно лицо его изменилось, он быстро пробежал несколько страниц, уколол взглядом стариков, взглянул на обложку, потом начал стремительно листать папку на ходу, ускоряясь в сторону двери.
— Там ещё минидиски сзади, в кармане, — запоздало добавил Складка, тряся рукой и вращая сухим указательным пальцем, — аккуратнее, не то выпадут…
— Подождите… Деды, вы это где взяли? Обалдеть! — Крайнов, не слушая Фёдора, выскочил в гулкий коридор и, убегая куда-то вдаль, закричал во весь голос: — Альбертыч, постой! Мегановости! Нет, это бомба! Термояд! Приклей свои брови скотчем к очкам, а то разбегутся — не найдёшь! Ч-чёрт, понаставили тут… Сейчас проверим твою образованность! Тебе ни о чём не говорит надпись «П-17» на толстой-претолстой папке?…
Егорыч, улыбаясь, посмотрел на сверкающие пятки удаляющегося Бригадира, потом прищурился в окно на гусиный клин, ставший совсем маленькой чёрточкой в уголке белеющего неба у горизонта.
— Летят перелётные, — со вздохом сказал он. — А жизнь-то продолжается вроде. Да, Теодоре?
Фёдор не ответил. Помолчав, он неожиданно тихо произнёс с загадочным лицом:
— Слушай, Петя, выходит, всё-таки прав оказался тот нейрохирург, когда, споря со мной, защищал Создателя? Э-хе-хе… Что-то тогда читал мне из Экклезиаста чернокожий замбийский красавец-принц с университетским образованием… Как же там было сказано… — старик нахмурил иссечённый морщинами лоб и потёр его узловатыми пальцами, силясь вспомнить. — Ах, вот! «Всё сделал он прекрасным в своё время…»
Пётр взглянул на друга округлившимися глазами и открыл было рот, чтобы ответить, но осёкся и замолчал, задумавшись. Складка вздохнул, сотый раз поёрзал на неудобном скрипучем стуле, почесал грудь и, по привычке, сочувственно сморщился.
