Ах, Сьюзен…
Я просмотрела на Рианнон и поняла, что больше не люблю ее.
– В чем дело? – спросила она, еще круче заламывая на голове кепку. При этом вверх-вниз по ее руке красиво скользнул мой браслет из розового кварца. – Что ты на меня так смотришь? Нет, правда, Флосс, ты порой становишься какой-то чумовой.
– Ну, ну, Рианнон, – сказала Рианнонова мама. – Помнишь, я тебе говорила о том, чтобы ты была внимательнее к Флосси? Представь, каково было бы тебе, если бы я уехала и бросила тебя.
– Моя мама меня не бросила. Она вернется через полгода, даже скорее, через пять с небольшим месяцев, и со мной все в порядке, у меня есть мой папа, – сказала я.
– Да, дорогая моя, конечно, – кивнула Рианнонова мать, но по выражению ее лица я поняла, что она не верит ни единому моему слову.
Рианнон зевнула и взяла со стола журнал.
– О, вау! Смотри! Это же Пурпур! – воскликнула она.
– Какой пурпур? – не поняла я.
– Да Пурпур же, самая классная в мире группа, особенно Денни. Он просто бесподобный, мммм! – Рианнон поцеловала кончик своего пальца и приложила его к пухлым губам на глянцевой фотографии своего кумира.
– Могу поспорить, что Марго его любит, – сказала я.
– Не просто любит, она даже достала билеты на их ближайший концерт! Ей отец их достал. Два билета, и сказал, что она может пригласить с собой любого, кого сама захочет. Так вот, Марго хочет, чтобы я пошла с ней на концерт вместо Джуди.
– А Флосси не может с вами пойти? – спросила Рианнонова мама.
– Нет, кроме того, Флосс не любит такие группы, как Пурпур, она о них никогда даже не слышала, – ответила Рианнон. – Слушай, мам, а можем мы зайти в музыкальный салон? Может, найдем там их последний альбом. А, мам? Ну, пожалуйста!
– А какую музыку любишь ты, Флосс? – спросила Рианнонова мама.
Я пожала плечами. Мне нравились «вечно зеленые» ретрохиты, которые мы с папой слушали по радио в его фургоне, и подпевали на два голоса. Папа при этом пел женские партии тоненьким-тоненьким голоском, с бесконечными придыханиями, ахами и охами, а я низким голосом пела мужские партии. Мы редко могли допеть какую-либо песню до конца, потому что оба не выдерживали и начинали хохотать.
Рианнон тоже наверняка расхохочется, если узнает, что я люблю «Сумасшедшую вещицу по имени Любовь», «Будь со мной» и «Танцующую королеву». Вот почему я продолжала просто пожимать плечами, словно разминала их.
– Рианнон, ты должна рассказать Флосси все о самых модных на сегодняшний день группах, – сказала ее мама. – Не волнуйся, Флосс, мы тобой займемся.
Мне казалось, будто я становлюсь все меньше и меньше, еще немного – и они возьмут меня в руки и начнут из меня лепить… Нет, я не хочу становиться маленькой копией Рианнон!
– Дорогая, чего тебе сейчас хочется больше всего? – спросила Рианнонова мама.
«Уехать домой!» – хотела ответить я, но, конечно, не могла. Нельзя же быть такой черствой и неблагодарной к людям, которые так ко мне добры! Поэтому я сказала, что тоже, как и Рианнон, хочу пойти в музыкальный салон. Рианнон улыбнулась мне и прокричала: «Вау!»
Остаток дня мы провели в «Грин Глейдс», выполняя желания Рианнон. Побывали еще в десятках бутиков, затем нас занесло в парфюмерный салон, где мы до одури нанюхались образцов, после чего переключились на обувные магазины, где чего только не перемерили.
Все это время я мысленно играла сама с собой в игру: выбирала места, которые могли понравиться нам со Сьюзен. Решила, что мы обе могли бы часами бродить по книжным магазинам и по художественным салонам, пожалуй, тоже. Возможно, Сьюзен не стала бы смеяться надо мной, даже если бы я предложила ей сходить в салон плюшевых игрушек. При этом нам вовсе не нужно было бы тратить какие-то деньги. Можно же получать удовольствие, просто выбирая самые интересные книги, самые любимые наборы цветных карандашей, имена для плюшевых медведей и наряды для них.
Я могла бы составить список наших любимых книг, и карандашей, и нарядов для плюшевых медвежат, а Сьюзен наверняка сумела бы держать все это в голове. Еще мы могли бы зайти в самый пафосный ресторан, прикинуться, что собираемся устроить пир горой, а когда к нам подойдет официант, Сьюзен может сказать мне: «Не знаю… В меню много всего интересного, но знаешь, чего мне на самом деле хочется?» А я скажу: «Да, по-моему, выбор ясен» – и тут мы вместе дружно рассмеемся и крикнем: «Бутерброды с картошкой!»
Но Сьюзен, вероятно, не захочет прийти к нам с папой после того, как я предала ее. К тому же папу все равно скоро вышвырнут из кафе и он не сможет сделать нам бутерброды с картошкой.
На глаза навернулись слезы, и я ничего не могла с этим поделать. Я, конечно, отвернула голову в сторону и сильно заморгала, но Рианнон все равно заметила, что глаза у меня на мокром месте. Она придвинулась ко мне и тихо-тихо, так, чтобы ее не услышала мать, шепнула мне на ухо:
– Беби!
Я шмыгнула носом, пытаясь остановить слезы, но это не сработало.
– Флосс, ну, не плачь, – сказала Рианнонова мама. – Иди ко мне, бедная малышка.
Она обняла меня и прижала к себе. От нее пахло теми же духами, что и от моей мамы. Я заплакала еще сильней.
– Боже, пожалуй, все-таки лучше отвезти тебя домой, – сказала она.
Все обратную дорогу я всхлипывала и шмыгала носом. Когда мы подъехали ближе к нашему дому, я тщательно вытерла глаза и поправила на голове свою новую дурацкую кепку.
– Спасибо вам огромное, это был действительно чудесный день, – как можно вежливее сказала я. – Еще раз благодарю и за салат, и за носки, и за фантастический джинсовый костюм, разумеется.
– Всегда будем рады тебя видеть, дорогая. Мне хотелось бы сделать для тебя намного, намного больше, чем я сделала сегодня, – ответила Рианнонова мама.
Мы подъехали к кафе, она, посмотрев на вывеску «Кафе … арли», вздохнула:
– Пожалуй, я зайду переговорить с твоим папой.
– Нет-нет, не нужно, прошу вас. Он сейчас очень занят обслуживанием посетителей, – быстро солгала я, прекрасно зная, что в кафе никого нет, кроме разве что Билли Щепки, Старого Рона и мисс Дэвис. Они сидят по разным углам и медленно цедят чай из своих чашек.
– Ну… хорошо, – с сомнением ответила Рианнонова мама и, слава богу, согласилась не заходить в кафе.
– Пока, Рианнон, – сказала я, вылезая из машины.
Рианнон помахала мне рукой. Из-под рукава джинсовой куртки «пилот» блеснул браслет из розового кварца.
– Мой браслет… – начала было я, но осеклась.
– Ох, Рианнон, верни бедной малышке Флосс ее браслет, – сказала ее мама.
– Нет, все в порядке. Я хочу, чтобы он остался у Рианнон, – ответила я.
– Но мы же тебе его подарили, – слегка раздраженным тоном заметила Рианнонова мама.
