А где их искать, как не в доме, с которым связана большая часть моего прошлого?
Я решила начать с подвала. Не могу объяснить, почему, – просто меня тянуло туда, а может, логика подсказала. Ну где еще человек, практикующий колдовство, может сохранить свое хозяйство? Я бы точно держала все внизу.
Подвал встретил меня мрачным безразличием. Ничего. Деревянный пол, оштукатуренные стены. Стена напротив лестницы – из камня.
«Два раза уже помогло, почему бы и нет», – подумала я и прислонила руку к каменной кладке:
– Kámelia, áve, áté, – произнесла я.
Ничего не произошло. Я повторила снова – громче. Все равно ничего. От злости я пнула стоящую рядом бочку с вином. Она шевельнулась. Странно, вроде как полная… Сконцентрировав в ладонях небольшой энергетический поток, я отодвинула бочку и обнаружила люк в полу.
Ну конечно, я же так и думала – в подвале!
Оказывается, для меня винный погреб – еще не подвал.
На железной кованой дверце не было ни замка, ни ручки. Я еще раз произнесла свои «открывающие» слова – и сработало! Радуясь как ребенок, я спустилась вниз.
Светлая комната около тридцати квадратных метров, – похоже, электричество здесь горит всегда. Шоколадного цвета паркет, светлые обои без рисунка, белый потолок с несколькими десятками встроенных светильников, слева – книжные полки, справа – письменный стол, заваленный бумагами, мягкое черное кресло в старинном английском стиле, и… все.
Я разочарована. Где алтарь? Где куча всяких скляночек? Что за логово такое не магическое совсем? Скорее похоже на скудно обставленный кабинет.
Порывшись в валяющихся в беспорядке пергаментах, я обнаружила пульт с цифровым дисплеем. Похоже на ключ. Потыкала во все кнопки подряд, но услышала лишь противный писк. Наверное, должен быть код.
Вот только какой?
Сплошные разочарования, в общем. Вымученно вздохнув, я положила пульт на место. Присмотрелась к книжным полкам – может, там найду подсказку. Полки не двигались, следов магии на них не было (в отличие перпендикулярной к ним стене). Я взяла крайнюю книгу с нижней полки. На первой же странице написано аккуратным почерком – не моим:
Одиночество и я – в этот час.
Одиночество и я – двое нас.
Пусто. Больно Одиноко.
Тебя нет. Дышать нет сил.
Пережив за жизнью столько —
Ты другого не просил.
Безысходность подавляя,
Я прошу, я умоляю —
Возврати мою любовь,
Собери осколки сердца —
Разреши, верни все вновь.
Вдох и выдох. Тишина.
В этой тьме я здесь одна.
Ты один мне только нужен,
Проклинаю я себя.
И еще сотни стихотворений. Я отложила книгу, взяла вторую, со второго стеллажа сверху – дневник, заполненный тем же почерком.
Дневник Лилит Де Алькарро!!!
Я отложила его в сторону, открыла следующую книгу – снова стихи. И в них было столько эмоций, столько страданий, обреченности и желаний, что я невольно зачиталась.
Я не слышала его шаги. Просто когда потянулась за очередным дневником – увидела, как он сидит на полу, завороженно читая вторую, отложенную книгу.
Теперь в этом сильном и завораживающем взгляде читались лишь боль и отчаяние. Плечи поникли, лицо стало бледным. Резкими нервными движениями перелистывая страницы, Арханиэлиус словно погружался в реку отчаяния и безысходности, льющуюся со страниц, исписанных Лилит. Я ничего не смогла сказать ему. У меня не было слов. Расположившись за его спиной, я просто попыталась разделить с ним всю ту боль, что захлестывала волнами, подавляя все другие эмоции. Невольно вчитавшись в строки, я содрогнулась, и сердце мое сжалось.
«…4 июля 532 года от Рождества Христова по времени этого измерения.
Полуостров Бретань. Герцогство Арморика.
На Альтерре мне никогда не приходилось видеть столько водного пространства. Да, Нестерр здесь точно были бы сильны, как никогда. Атлантический океан так величественен. Одиночество и чувство вины съедает меня изнутри, но я верю, что смогу все исправить, – иначе в моем существовании нет смысла.
Большинство вампирских кланов, кланов оборотней, гномов, эльфов и других, живших на соседних с нами территориях, ушли, не желая участвовать в войне, и окончательно переселились в земное измерение. Сильных магов среди них нет. Конечно, ковен им не позволил.
Зияющая рана терзает мое сердце, но я не отступлюсь, потому что без тебя, любимый, жизнь моя бессмысленна. Когда я закрываю глаза, я вижу тебя, твои светлые локоны, в которых когда-то так прекрасно искрился и переливался солнечный свет, с каждым рассветом даря мне все новые поводы жить, твои невероятные темные глаза, такие понимающие, добрые, мои. Дающие мне силу. Ты – моя жизнь. Мое дыхание. Ты мой свет. Моя надежда. Ты – все, что есть у меня. И теперь, когда тебя нет, я не знаю, сколько еще выдержу этот мерзкий, грязный, отвратительный в своем безразличии мир.
Я слаба, любимый. Умоляю тебя, вернись ко мне. Мою душу терзает ожидание. Безысходность окутывает меня; тьма, горечь, боль потери – единственное, что я еще чувствую. Любимый, мне так больно.
В молчании, стенаниях и слезах я просила, умоляла, заклинала Создателя позволить мне вернуть тебя. Но в этом мире никто не слышит меня. Я опустошена. Лишь в своих мечтах я могу забыться, вспоминая о той безграничной любви, что ты подарил мне. Это – моя боль. Мое наказание. Мое проклятие…
Кажется, даже воздух пропитался этими чувствами. Иначе как объяснить, что мне больно дышать, и слезы пеленой покрыли глаза. С трудом оторвавшись от дневника, я с огромным усилием нашла выход на улицу.
Весенний ночной воздух помог мне прийти в себя, но возвращаться в поместье я не хотела. Просто не могла.
Как я посмотрю ему в глаза? Неужели я была настолько глупа и ограниченна, что не поняла сразу, почему столь жесток, холоден и мрачен величественный герой моих грез?
Океан боли и страданий, вытеснивших все светлое, что было в душе Арханиэлиуса и Лилит, задел даже меня. Теперь все, что я испытала ранее, казалось таким… несущественным.
«А аутотренинг с дыханием – это наследственное», – с горькой усмешкой подумала я, вступая в едва начинающую оживать после зимней спячки аллею.
Ту самую аллею, где я впервые отправилась за грань жизни и впервые увидела прекрасную, но недозволенную и безответную мечту своего сердца. Мысленно возвращаясь в тот день, я вспомнила, как встала с деревянной скамейки, которая сейчас была словно разрублена надвое. Страшно даже подумать, что это могло быть.
«Волак – скелетоподобный демон среднего порядка, вот что это было», – подленько подсказал внутренний голос.
Я повернулась к ближайшему дереву. Старый дуб, сломленный под корень, лежал на земле, придавив кусты роз.
