— Бежим впереди паровоза! Так недолго и под колеса попасть! — сыронизировал Федоров, едва переодевшись в любимый шерстяной спортивный костюм и заваливаясь на койку в маленькой комнате, в которой поселились Федоров, Каналов и Купцов.
— Наглый ты, как танк, старшина! Мне одному выделили комнату как старшему офицеру, а ты сюда вселился! Мало того, что сам вселился, так еще своего приятеля перетащил! — сидя на подоконнике, негромко сказал военврач, смотря, как Купцов ставит на огонь спиртовки чайник с водой.
— Мы оба — два водолаза-разведчика — выполняем роль ваших ординарцев! Холим вас и лелеем, несмотря на адскую усталость от работы на открытом воздухе, так несвойственном водолазам-разведчикам! — отпарировал Федоров, ставя на стол стеклянную банку с тушенкой.
— Богато живете, старшины! — хмыкнул Каналов, в свою очередь выставляя на стол половину буханки белого хлеба и кусок красной рыбы.
— Нам до вас далеко, товарищ военврач! — хором воскликнули Федоров с Купцовым, продолжая работать со спиртовкой.
Чайник был снят, а на его место поставлена небольшая сковородка, на которую вывалили банку тушенки.
— Летчики поделились пайком! — пояснил военврач, выкладывая на стол полкруга копченой колбасы.
На вопросительно поднявшего брови Федорова военврач добавил:
— Бойцам я выделил полторы буханки белого хлеба и полтора круга колбасы! Так что у них тоже праздник!
— Тогда я за бойцов спокоен! — облегченно вздохнул Федоров, помешивая ножом смачно шипящую тушенку.
— Летный паек нам будут каждый день приносить. Бойцам надо пробить три дороги, а не одну, как на Ладожском озере!
[90]
— Значит, мы застрянем тут на недели полторы. Вот только бы полушубки нам летные не помешали бы! — высказал пожелание Купцов, развешивая водолазное белье, от которого сильно разило потом и резиной, на деревянные вешалки.
— Главстаршина! Распорядись, чтобы бойцы просушили белье! — напомнил военврач вполне благожелательным тоном.
Но что-то в тоне Каналова было такое, что сказало Федорову, что шутки кончились.
— Слушаюсь! — выскочил из-за стола Федоров и стремглав бросился из комнаты.
Проскочив по коридору десять метров, открыл высокую деревянную дверь и сразу попал в большую, сплошь завешанную водолазным бельем комнату, за длинным столом которой сидела вся водолазная команда.
На столе стояло три открытых банки тушенки, нарезанный белый и черный хлеб и приличный шмат толстого сала.
А центр стола украшали две бутылки «Московской» водки. Судя по осоловелым лицам моряков, уже не одна пара бутылок водки перекочевала под стол.
— Все, парни! Отбой! — приказал Федоров, забирая водку со стола.
— До вечера отойдем! — загудел широкоплечий матрос с седым клоком в длинноватой шевелюре.
— Завтра могут быть погружения! — пояснил причину своего поступка Федоров.
— Какие погружения! Нам ночью опять бить дорогу! — набычился старший матрос, начиная вставать с места.
— Мужики! Перебор! У нас сидит старший офицер! Не ровён час, заметит пьянку, и будет большой бенц
[91]
всем! — пояснил Федоров свой поступок, вспомнив Черноморский флот.
— Да мы трезвы, как стеклышки! — только успел начать торговаться главный старшина Матвеев и сразу захлопнул рот на середине фразы.
— Отбой, бойцы! Вам вечером работать! — приказал неожиданно возникший в дверях политрук и потянул Федорова за собой.
Глава тринадцатая. Путь к секретному грузу
И уже в коридоре политрук негромко сказал:
— Сейчас возьмешь ИДА, и поедем вытаскивать два автомобиля!
— Слушаюсь! — вскинул голову Федоров, прикидывая, что в санях должно быть запасное водолазное белье.
— Бери своего товарища, и вперед! Я вас жду на выходе! — приказал политрук, зачем-то оглядываясь по сторонам.
— Мне надо тридцать минут на подготовку! — поставил условие Федоров, направляясь к своей комнате.
— Через тридцать пять минут я жду вас в машине на выходе! Оденьтесь потеплее! Ехать придется далеко! — предупредил политрук, снова оглядываясь по сторонам.
— У нас ничего теплого, кроме шинелей, нет! — внаглую соврал Федоров, имея в запасе летную куртку на обезьяньем меху, спрятанную в комнате базы.
— Одежду я обеспечу! — бросил политрук и быстро пошел к выходу.
Открыв дверь в свою комнату, Федоров застал идеалистическую картину: за богато накрытым столом напротив друг друга — Купцов и военврач ели из одной сковородки, запивая из больших керамических кружек.
— Старшина! Подъем! — с порога скомандовал Федоров.
Купцов моментально вскочил со своего места и вопросительно посмотрел на Федорова.
— Бегом в обоз! Забрать два комплекта водолазного белья на тебя и меня, три заправленных ИДА и жди меня в коридоре! — приказал Федоров, усаживаясь на место товарища и в темпе начиная есть, запивая из кружки горячим чаем немного остывшую тушенку.
— Форма одежды какая? — уточнил Купцов, скатывая просохшие гидрокостюмы.
— Форма пять! Куда-то далеко ехать придется! — пояснил Федоров, правой рукой показывая на герметичный водолазный фонарь, стоявший справа от двери.
От фонаря тянулся провод к розетке, заряжая аккумуляторы.
— Сейчас только возьму другой фонарь! — пообещал Купцов, открывая дверь шкафа и садясь перед ним на корточки.
Еще через минуту Купцов вышел из комнаты, неся два туго набитых мешка, фонарь и один пустой джутовый мешок, зажатый под мышкой.
Каналов тем временем снова зажег спиртовку и поставил на нее полный чайник.
— Я не успею попить чая! Осталось всего десять минут до прибытия машины! — попробовал остановить военврача Федоров.
— Я вам сейчас кофе сделаю в дорогу! — пообещал Каналов, доставая из сумки металлический термос.
Выглянув в окно, военврач скривился и покачал головой. Федоров тоже хотел подойти к окну, но передумав, собрал со стола два толстых куска белого хлеба, остатки колбасы и положил в бумажный пакет.
Чайник тем временем закипел, пустив из носика ясно видимую струю белого пара. Военврач снял чайник с горелки, налил немного кипятка в термос и прополоскал его. Засыпал в термос три ложки темно-коричневого порошка, потом шесть ложек сахара и доверху долил кипятком. По комнате поплыл пряный аромат свежего кофе. Федоров хорошо помнил этот аромат по кофейне Владика.
