— Нельзя после бессонной ночи тащить водолазов на спуски! Но ничего не поделаешь — война! — со вздохом сожаления выдал военврач, вставляя в термос пробку и завинчивая две металлические крышки: одну на вторую.
«Крышки можно использовать как стаканы и из них пить!» — сообразил Федоров, незаметно кладя в карман шинели стограммовый пузырек со спиртом.
В дверь заскочил Купцов и, забрав из рук Федорова вещмешок, поторопил:
— Быстрее выходи! Политрук рвет и мечет!
— Остальная группа здорово вмазала? — хмыкнул военврач, пристально смотря на Федорова.
— Терпимо. Под воду идти не стоит, а на поверхности сойдет, — пояснил Федоров, понимая, что в таком сложном деле, как работа под водой, особенно в зимних условиях, для руководителя погружений нужна полная ясность в обстановке и мелочей не бывает.
— Вам после погружений положен отдых! — заметил Каналов, вертя в руках керамическую кружку.
— После ночной работы нам тоже не мешало бы отдохнуть! — успел отпарировать Федоров, одновременно надевая шинель и вертя в руках шапку-ушанку.
Федоров открыл рот, собираясь продолжить дискуссию, как в комнату ворвался разъяренный политрук и с ходу заорал:
— Главстаршина! Марш в машину!
Федоров поднял голову на военврача
[92]
, ожидая его реакции.
— Идите в машину, главстаршина! — после пятисекундной паузы разрешил Каналов, величаво кивнув головой.
— Вы пьянствуете с рядовым составом, товарищ военврач! — громко заорал политрук, не успел Федоров закрыть дверь комнаты.
— Держите себя в руках, старшина!
[93]
Вы разговариваете со старшим офицером! — не преминул уколоть Каналов, который, если было надо, мог становиться весьма чопорным и неприступным.
— У меня важное задание командования! — моментально снизил тон политрук.
Федорова взяли под руку, и голос майора Иванова вкрадчиво заметил:
— Подслушивать нехорошо, старшина! И даже смертельно опасно! — напомнил Иванов, подталкивая Федорова к выходу.
Едва только Федоров открыл входную дверь, как сильный, колючий ветер ударил в лицо, моментально вызвав слезы. Федоров натянул шапку на голову и мгновенно завязал завязки под подбородком, мимолетно подумав:
«Как хорошо было сидеть в комнате и пить горячий чай! Черт бы побрал этого Маценко с его заданием! Никакой жалости к главному старшине, всю ночь, как вол прокладывающему ледовую дорогу! Надо было выпить водки, и тогда никуда не надо было бы ехать!»
В метре от входной двери казармы стояла открытая полуторка с работающим мотором. В кузове занесенного снегом автомобиля сидел, одетый в ямщицкий тулуп, Купцов, натянув капюшон на голову.
Увидев Федорова, напарник привстал и призывно махнул рукой.
«Сейчас сяду в машину, закутаюсь в тулуп и лягу спать!» — решил Федоров, перемахивая через обледенелый борт.
Встав во весь рост, для того чтобы надеть ямщицкий тулуп с капюшоном, Федоров внимательно огляделся.
В пятидесяти метрах от здания, приткнувшись к правой обочине узкой дороги, стояла занесенная снегом черная «Эмка», из выхлопной трубы которой вился сизый дым.
«Долго Иванов стоит под дверью! Видно, у политрука и военврача интересный разговор!» — мысленно покачал головой Федоров, встряхивая весь занесенный снегом тулуп.
Снежный заряд кинул в лицо огромную кучу снега, сразу превратив Федорова в Деда Мороза.
— Я сейчас! — громко крикнул Федоров, снова перепрыгивая через борт полуторки.
Заскочив в здание, обнаружил стоящего перед дверью дневального в зеленой телогрейке.
— Сметка есть? — спросил Федоров, останавливаясь перед щуплым солдатиком.
— Все есть! — весело ответил солдат, вытаскивая из-за стула большой веник, связанный из тонких зеленых веток.
Встряхнув тулуп от снега, Федоров положил его на тумбочку дневального, который споро стал очищать шинель и брюки старшины от налипшего слоя снега, укоризненно качая головой.
— Что тебе не нравится? — недовольно спросил Федоров, смотря на огромную кучу снега в коридоре.
— Обувка у тебя не по сезону! — хмыкнул дневальный, вручая Федорову веник на длинной ручке.
— Как прикажешь, начальник! — согласился Федоров, беря в руки предложенный инструмент.
Обнаружив в углу большую снежную лопату, Федоров смел на нее упавший с него снег и, открыв дверь, выбросил на улицу, получив в награду колючий укол сильного ветра, смешанный с острыми льдинками.
«Сурово сейчас на улице!» — оценил погоду Федоров, быстро снимая ботинки и надевая теплые валенки.
«Купцов же у меня в ботиночках! Надо и ему валенки подогнать!» — решил Федоров, сунув руки в карман.
— Организуй еще пару валенок и вещмешок! — попросил Федоров, протягивая солдату пузырек со спиртом.
— Счас сделаем! — обрадовался солдат, кивнув на приличную кучу снега около входной двери.
Собрав снег веником, Федоров подставил лопату и только начал сметать на нее льдинки, как появился взъерошенный политрук и с ходу заорал на Федорова:
— Почему ты не в машине? Я тебе что приказал?
Появившийся солдатик с туго набитым вещмешком, скромно поставив только что принесенный груз на пол, с интересом смотрел на разворачивающееся перед ним действие.
— Виноват! Исправлюсь! — бодро отрапортовал Федоров и, не торопясь, подошел к тумбочке, за которой стоял навытяжку дневальный, и начал надевать тулуп.
Едва только фигура Федорова закрыла дневального от политрука, как парень нагнулся и сунул ботинки в вещмешок, туго затянув тесемки.
— Бегом в машину! — снова заорал замполит, надсаживаясь так, словно он находился за километр от Федорова, а не в пяти метрах.
— Слушаюсь! — выпрямился Федоров, на которого пахнуло таким застарелым перегаром изо рта замполита, что чуть не вырвало.
При этом Федоров только успел сделать первый шаг, как в двух метрах от него появился майор Иванов в щегольской кожаной куртке.
— Что за шум, а драки нет? — спросил, поворачиваясь к дневальному правым боком. На рукаве куртки пламенела красная звезда в желтой окантовке.
— Федоров не выполнил приказание! Он должен сидеть в машине и ждать отправки! — доложил замполит, не делая попытки принять положение «Смирно», как полагалось по уставу при разговоре со старшим офицером.
