— Никому ни слова о том, что сегодня произошло, — тихо приказал он Джейбу. — Не рассказывай…
— Не рассказывать мне что? — Эннилин застыла, держа в руках стул. Она поставила его рядом с Джейбом. — Это еще не все, так? Ты еще что-то натворил, чтобы расплатиться с долгами? — Она перевела взгляд с фермера на сына и обратно. — Сегодняшнее с этим связано? Что ты сделал? Что еще ты натворил?
— Я сделал то, что должен был, — молвил Оррин. — И теперь у меня могут возникнуть неприятности.
— У тебя уже неприятности!
— Другого рода, — ответил фермер. — С законом. Такие, что я не смогу свободно ходить по улице, даже если рассчитаюсь с бандитами и банком.
Эннилин воздела руки к потолку:
— А почему бы и нет? Ты сам разрушил свою жизнь. — Она сделала глубокий вдох, схватила его за рукав и потащила к выходу. — Оррин, хватит. Уходи и не возвращайся. Я соберу вещи из твоего кабинета и отошлю тебе!
— Ты не понимаешь, — сказал фермер. — Насчет моих неприятностей. Да, я влип по уши. Но и Джейб тоже.
Эннилин и Келли недоуменно посмотрели на подростка:
— Джейб?
Тот, по-прежнему держась в тени, повесил голову и сглотнул:
— Да. И я тоже.
Его мать остолбенела:
— Ну? Ты-то что сделал?
— Не имеет значения, — вмешался Оррин, ткнув пальцем в мальчика. — Важно то, что Джейб тоже влипнет, если это всплывет. Но не всплывет. Об этом знает только один человек, и я позабочусь, чтобы он никому не разболтал.
Растерянная и ошеломленная Эннилин не знала, что и думать. Оррин покончил с ее сомнениями, заглянув прямо ей в глаза.
— Слышишь? Я могу сделать так, чтобы Джейб не сел в тюрьму, — прорычал он. Скрывать гнев теперь было ни к чему. — Я годами помогал твоей семье. Перенес сюда свой бизнес, присматривал за вами. Пора платить за добро! Забрак тебя забодай, да помоги же мне пережить этот день. — Он наставил палец на сейф. — А это значит, завтра мы платим Джаббе. Я… и ты. Мы с тобой повязаны, хочешь ты того или нет.
Келли придвинулась к матери:
— Мам, о чем это он? Что теперь будет?
— Не знаю, дорогая, — ответила Эннилин, глядя то на Джейба, то на Оррина. — Но думаю, нам нужна помощь.
Оррин посмотрел на хронометр. До назначенного Джаббой срока оставалось чуть более четырнадцати часов. На этот раз громилы церемониться не станут. Неизвестно, что там сегодня произошло в особняке, — фермер все еще терялся в догадках, — но Мосеп Биннид и его прихвостни пережили унижение. Оррин не сомневался: второго такого случая в структуре Джаббы не допустят. Если жить хотят. Надо им заплатить и покончить с этим.
Но сначала — разобраться с Кеноби. Снова почувствовав прилив сил, Оррин открыл дверь и вдохнул ночной воздух:
— Я вернусь завтра. И все улажу. Вот увидите.
Эннилин стояла, обняв обоих детей и содрогаясь всем телом.
— Я вижу перед собой чудовище, — сказала она.
— Я всего-навсего фермер, — отозвался Оррин, — который хочет спасти свою ферму. — Он подрегулировал ружье и повернулся к Джейбу. — Кеноби… он говорил, куда поехал, парень? Он хоть что-нибудь сказал?
Джейб ответил холодным тоном:
— Он просил передать тебе послание.
— Мне? — Голт замер, недоуменно уставившись на мальчишку.
— Да, — ответил Джейб. — «Отступись».
Фермер приподнял брови, задумавшись. Затем переступил через порог и исчез в темноте.
Эннилин заперла дверь на засов. Поменяла коды всех электронных замков, даже на входе со стороны гаражей. Тар Лап утром просто постучится. Она подумала было зайти в кабинет Оррина, но вспомнила, что надо заняться Джейбом.
Сын сидел за кухонным столом под одинокой лампой, глядя, как Келли любовно складывает снятый с него плащ Бена. Под плащом у Джейба оказалось тускенское тряпье. Скрыть странный костюм он не пытался, но вид у него был пристыженный.
Заметив взгляд матери, Келли проговорила в пустоту:
— Думаю, что, когда будем снова цапаться, мне надолго хватит боеприпасов.
Сын покачал головой.
— Это долгая история, — пробормотал он. — Ты не поверишь.
Эннилин придвинула стул и утомленно вздохнула:
— А ты попробуй рассказать мне.
Джейб заговорил — поначалу медленно, потом все быстрее, одно за другим перебирая события своей пока еще недолгой жизни. Утрату отца. Ненавистную работу. Потребность стать своим у Голтов, которые, как ему представлялось, не теряли времени попусту. И отчаянное желание заслужить похвалу Оррина, человека солидного и независимого.
Потом он поведал об услуге, о которой Оррин попросил у него в Мос-Айсли.
— Он говорил, это будет просто розыгрыш, — сказал Джейб. — Мы должны были нарядиться тускенами и напугать Ульбреков.
Эннилин обмякла, как будто из нее выпустили воздух.
— Уайл Ульбрек. Мой лучший клиент, Уайл Ульбрек.
Келли принесла матери теплого питья. Кружка в руках Эннилин ходила ходуном. Она поставила ее на стол, не сделав ни глотка.
— С ними должен был ехать Зедд, но он не смог, — рассказывал дальше Джейб. — У Оррина был целый склад тускенских шмоток — от других спасательных операций, видимо. Я подумал… не знаю, а вдруг это мой шанс попасть в его отряд.
— Переодевшись в тех, кто убил твоего отца, и напугав старика. — У Эннилин уже не осталось сил возмущаться. — Очень правильно, как по мне. — Она машинально махнула рукой, словно дроид. — Продолжай.
— Они говорили, что просто пальнем пару раз из ружей в оглушающем режиме, — дрожащим голосом выговорил Джейб. — Проучим старого Уайла за то, что он все время насмехается над Оррином. Да этого Ульбрека все терпеть не могут, мам, ты же знаешь!
Не понимая, на каком она свете, Эннилин поднялась и отыскала аптечку в кухонном шкафчике. Надо было что-то сделать с синяком и уродливым порезом, которые красовались у Джейба на лбу. Их она могла залечить, даже не имея представления, что происходит в голове у сына.
Джейб задышал учащенно. Подробности так и сыпались из него, пока Эннилин промывала рану. Он рассказал, как сшиб Уайла на землю, а Маллен и Вика схватили Магду Ульбрек. Поведал о прибытии Бена и бегстве Голтов. И о появлении настоящих тускенов, которые подстерегли самозванцев. Он говорил все быстрее и громче, отдергивая голову, когда Эннилин к ней прикасалась.
— Ай! Ай!
— Мне перестать? — спросила Эннилин, убирая палочку с мазью.
— Нет, — сквозь слезы отвечал Джейб. — Я должен это прочувствовать. — Он повернулся к матери с несчастным видом. — Мне перестать говорить?
Эннилин покачала головой:
