— На полном серьезе. — Протянув руку, она прикрыла дверь, ведущую в коридор. — И он вполне обоснованно распоряжался этими деньгами — закупал оружие и лендспидеры. В гаражах целый арсенал накопился!
— Но эти спидеры он использовал и в своем хозяйстве, — заметил Бен. — К тому же все машины фонда заложены. Что до ружей, то все они были куплены в твоем магазине. Он же не платил полную стоимость.
— А мой новый лендспидер?
— Взят напрокат. Продавец не должен был тебе говорить.
— Да уж. — Эннилин скривилась. — Выходит, он растратчик. Впрочем, чему тут дивиться?
Бен снова подошел к окну, освещенному луной. Его тень легла на кровать.
— Боюсь, это еще не все. Оррин мог черпать средства из «Клича поселенцев», пока фонд процветал. Пока тускены буянили, проблем не было. Но года три назад… все переменилось.
— Да, я помню, — сказала Эннилин. — После нападения на ферму Ларсов.
— Да. — В лунном свете вид у Бена был таинственный. — Я тоже слышал. После того нападения с тускенами произошло что-то страшное… Что именно, я не знаю. Но песчаные люди перепугались до смерти. И налеты практически прекратились. Не так ли?
Эннилин одеревенело застыла, размышляя.
— Налеты прекратились, — повторил гость. — И за несколько месяцев денежный поток иссяк. Касса «Клича» начала пустеть.
— И ружей тоже стали меньше покупать, — добавила хозяйка.
— Оррин уже не мог платить Джаббе. Закладывать тоже было нечего. Его стратегия была основана на страхе перед тускенами. Поэтому, когда страх исчез, пришлось его нагонять.
У Эннилин глаза полезли на лоб:
— Быть того не может!
— Это правда. — Бен стиснул кулаки. — Оррин с детьми — а скорее всего, и с несколькими батраками — начал сам устраивать набеги. В результате у тебя снова пошла торговля оружием, а фонд стал богатеть. — Он посмотрел в окно. — Причем нападали не на всех подряд. Выбирали тех, кто не хотел платить.
Эннилин разинула рот:
— Откуда ты все это знаешь? Джейб рассказал?
Бен покачал головой:
— Похоже, что мальчика подключили только сейчас, под самый конец.
Эта новость, по крайней мере, была хорошей.
— На самом деле первая догадка у меня появилась сегодня, во время разговора с А’Ярк. Она сказала, что на ее тускенов из разлома Ройя — они зовут его Столпами — в этом сезоне уже девять раз нападали поселенцы. — Гость сосчитал на пальцах. — Именно столько рейдов «Клича» прописано в документах фонда. Но А’Ярк заверила меня, что тускены за это время напали только на четыре фермы.
Эннилин выпрямилась:
— И ты ей поверил?
Бен посмотрел ей прямо в глаза:
— С какой стати тускенке лгать?
— Нападать могла другая банда. Их же полно! — Она бросила взгляд на закрытую дверь и прошептала: — Одна дикарка не может знать всего, что происходит в пустыне!
— Я думаю, конкретно эта дикарка знает. По крайней мере, больше многих. — Бен присел возле кровати. — Оррин нападал на уклонистов. При этом никого не убивали, но калечили и запугивали, и фермеры верили. А для полного правдоподобия он посылал своих дружинников в карательные экспедиции против тускенов — и вот тогда убивали по-настоящему. Чтобы фонд приносил прибыль, Оррину был нужен непрерывный цикл насилия. И он его создал. — Бен отвернулся. — Я такое уже видел, — мрачно добавил он.
Эннилин с болью в глазах посмотрела на гостя:
— Но были же и настоящие атаки тускенов! Ты сам видел!
— Да. Но как часто, по-твоему, тускены нападают на отдаленные хозяйства и оставляют фермеров в живых? — Бен огладил бороду. — Ты знаешь Лото Пелейна?
Конечно, она знала.
— Отец Тайлы Беззард. Когда-то давно работал у Оррина. Тускены убили его в тот день, когда мы с тобой познакомились!
— Лото был уклонистом. За несколько недель до того ночью его избили налетчики. Он перебрался к детям, после чего все они наконец вступили в фонд. — Бен повернул голову. — Об этом есть запись в журнале Оррина и там же примечание: «Проблема решена», датированное той ночью, когда на Лото якобы напали дикари. — Бен вздохнул. — Были и другие случаи. Оррин не просто разворовывал фонд. Это был настоящий рэкет — даже Джабба пришел бы в восторг, если бы узнал.
Эннилин уставилась в ночную тьму:
— Значит, он предал всех, кто живет в оазисе.
— И в пустошах, — добавил гость. — Не забывай об этом. Песчаные люди гибли, потому что их смерть приносила ему доход.
— Ты что, хочешь, чтобы я пожалела бедных тускенов? — с негодованием спросила Эннилин.
— Любая жизнь священна. Даже в тех формах, которые нам непонятны. Но ты это знаешь, не так ли?
Она плотно зажмурилась и, сделав вдох, кивнула.
— Но сегодня все изменилось. Мосеп потребовал денег. Это и послужило причиной поездки в Мос-Айсли, — продолжал Бен.
— Значит, ты все-таки что-то подслушал!
— Да. — Не отводя взгляда, Бен со всей тактичностью проговорил: — Я… э-э… боюсь, что предложение о браке было продиктовано не столько любовью, сколько желанием добраться до твоих денег. Сожалею, что вынужден об этом говорить.
— Я и сама это выяснила пару часов назад, — кивнула Эннилин. — Мне все равно. Жаль, что ты мне не рассказал этого на обратном пути!
Бен сделал глубокий вдох:
— Я не люблю вмешиваться не в свое дело. Но Мосеп упомянул «другие источники» Оррина, что заставило меня задуматься о «Кличе поселенцев» и об Ульбреке, самом крупном уклонисте. По наитию я поехал туда и увидел Оррина в костюме тускена. А он увидел меня. Это все меняет. — Голос Бена сделался еще мрачнее. — Прямо сейчас, насколько я понимаю характер Оррина, он готовится меня убить.
— Убить! — Эннилин рассмеялась. — Оррин может играть в переодевания, но он не убийца!
— Он придет не один, — возразил Кеноби. — Такие, как он, никогда не действуют в одиночку. Но я справлюсь, я знаю, как действовать.
Сидя на кровати, она подалась вперед и проговорила умоляющим тоном:
— Бен, нет. Серьезно. Ты же сам сказал, что он не убивал никого из поселенцев. Он не какая-то угроза галактического масштаба…
— В жизни нас повсюду подстерегают чудовища, — ответил гость. — Чтобы творить зло, не нужно обладать абсолютной властью. Достаточно, чтобы тебя загнали в угол.
— В нем еще есть добро, — молвила Эннилин, думая о том улыбчивом человеке, которого она знала много лет. — Да, он лживый, двуличный, неуправляемый негодяй, и что-то хорошее в нем разглядеть тяжело…
— Может, добро в нем и осталось. — Бен поднялся. — Оно есть в каждом из нас. Но посмотри, что он сделал. И на что еще готов пойти. Где провести черту?
