Эннилин застыла:
— Как это?
— У меня здесь есть обязанности. Нужно кое за кем присматривать.
— Какие обязанности? — Эннилин оглянулась на дом. Увидела Рух за загородкой. — Если это эопи, то мы можем их оставить на любой ферме по пути в порт!
— Нет, не эопи, — покачал головой Бен, направляясь к хижине.
— Постой. Ты же все это устроил. Спас нас. Это благодаря тебе мы здесь! — Эннилин шагнула к нему. — Это за нами ты присматриваешь!
— За тобой не нужно присматривать, Эннилин. — Не оборачиваясь, Бен продолжал подниматься на холм. — Ты более чем способна позаботиться о себе.
Эннилин растерянно стояла, глядя на быстро темнеющее небо. События этого дня она пережила, окрыленная тем разговором в спальне. И уверенностью, что отныне они с Беном будут вместе.
— Я не хочу, чтобы ты оставался здесь, — умоляюще проговорила она. — Я хочу, чтобы ты был со мной!
— Эннилин…
— Энни! Я же говорила, все зовут меня Энни!
— Ты сама знаешь, это невозможно. Да и неблагоразумно…
— Неблагоразумно? А что тогда благоразумно? — Она пнула песок. — Работать с человеком двадцать лет, не подозревая, что он морочил голову всему оазису?
— Это просто фантазия…
— Как и то, что ты можешь договориться с тускенами? — Она схватила его за плечо и развернула к себе. — Или что незнакомец может явиться из ниоткуда и рисковать собой ради чужих для него людей, словно какой-то… — Она замолчала, тщетно силясь подобрать нужное слово.
Бен сделал шаг назад. Совсем крошечный, почти незаметный. Но для Эннилин, которая смотрела на него не отрываясь, этот шаг был равен световому году, и она сбилась с мысли.
Гостья перевела дыхание.
— Прости, — сказала она, стараясь взять себя в руки. — Но мы хотим, чтобы ты поехал с нами. — Она протянула ладонь и взяла его за руку. — Я хочу, чтобы ты был с нами. Со мной. Просто…
— У меня уже есть семья, — ответил Бен, высвобождаясь. В сумеречном свете глаза его блестели.
— У тебя… у тебя…
— Ты как-то спросила, нет ли у меня семьи, о которой надо заботиться, — продолжал он. — Есть. Вот поэтому я здесь.
Посмотрев по сторонам, Эннилин нервно рассмеялась.
— Не эопи же? — слабым голосом уточнила она.
— Нет. Есть ребенок, — произнес Бен. Вид у него был такой, будто он открыл свою самую сокровенную тайну. — Я несу за него ответственность.
Эннилин покачала головой. Из глаз ее наконец хлынули слезы. Да, она рассматривала такую возможность, но сразу выбросила ее из головы. Просто не верилось, что из-за этого он может застрять здесь навечно.
— Ты можешь перечислять деньги, — сказала она. — Так часто делают. Ты будешь заботиться о ребенке и в то же время…
— Нет, не могу, — твердо ответил Бен. — Я должен быть здесь. — Он развернулся и пошел наверх.
Ее взгляд задержался на тенях вокруг.
— Тогда мы тоже остаемся! Нам не надо никуда уезжать!
— У тебя своя судьба, Эннилин. У меня своя.
Эннилин оглянулась на лендспидер:
— Так вот, значит, для чего это все — это зачисление в университет? Ты отсылаешь меня подальше?
— Ты не можешь жить со мной, — отозвался Бен, подходя к дому. — Оставаться здесь тебе нельзя.
Эннилин безучастно смотрела, как он отдергивает входную занавеску. Ей просто не верилось. От самого рассвета она грезила о новой жизни, где они с Беном будут вместе, и эта картинка помогла ей пережить безумие дня. Произошедшие события были настолько радикальными, что спасение, которое олицетворял собой Бен, казалось давно лелеемой мечтой.
И из-за этого удар был еще больнее.
— Ты лгал мне, — еле слышно прошептала Эннилин.
Бен обернулся в дверях:
— Что-что?
— Ты лгал мне, — оцепенело повторила она. — Лгал. Пускай всего пятнадцать часов, а не годами, как Оррин, но лгал. Как он и сказал.
Глаза Бена широко распахнулись.
— Я никогда… — начал он и умолк. — Да, пожалуй, я лгал тебе. — Он отвел взгляд. — И не только сегодня, не только о ребенке. Я лгал и о другом. Об очень многом. С самого начала.
Эннилин закрыла глаза.
— Что ж, — тихо проговорила она. — Думаю, в одном мы с тобой согласимся. — Их взгляды встретились. — Лгать больше ни к чему. Незачем. — Она развернулась и пошла прочь. — Мне жаль тебя, Бен. Прощай.
Эннилин чопорно уселась в лендспидер. Она задержалась, только чтобы в последний раз взглянуть на Бена, который одиноко стоял в дверях.
Затем она подъехала к тому месту, где ждали дети, и знаком велела следовать за собой. Обе машины помчались по пустыне под ночным небом, на котором высыпали звезды.
ГЛАВА СОРОК СЕДЬМАЯ
Взмахнув гадерффаем, молодой воин проткнул джаву. Тварюшка взвизгнула, содрогнулась всем телом, и жизнь ее покинула.
А’Ярк одобрительно наблюдала за резней. Перемены уже были заметны. Всего два дня назад поселенцы едва не захватили Столпы, а сегодня маленький отряд песчаных людей, решив атаковать не утром, а на закате, совершил первый налет в Западном дюнном море, к югу от Джандленда. Места были глухие, и им попался только караван джав, опоздавших на встречу со своим пескоходом. Клан Ярка и Шарада Хетта побрезговал бы такой мелочью. Но сегодня старьевщики оказались превосходной добычей для воинов, потерявших уверенность в своих силах.
Тускенам подобало жить сегодняшним днем — это был единственный путь для тех, кто навеки проклят. Кое-что, однако, изменилось, и эта перемена произошла в А’Ярк. Вождю хотелось, чтобы клан обрел будущее. Это значило, что цели нужно выбирать в должном порядке. Что о войне на истощение не может быть и речи. Что налеты нужны не просто для высвобождения ярости и утверждения власти тускенов. Они должны приносить пользу — пусть воины учатся в походах.
Но для выживания требовалось кое-что еще.
Тот, кого звали Оррином, теперь только жалобно блеял часами напролет. К нему привязали сторожевого массиффа, чтобы бывший поселенец не уполз куда-нибудь, но это казалось маловероятным. А’Ярк сомневалась, что он долго протянет. Однако, провозившись на гробнице несколько часов, Улыбчивый заставил влагоуловитель работать, а иного и не требовалось. В этом сезоне из всех тускенских кланов только подопечные А’Ярк будут пить воду и крепнуть.
Да, забирать воду с небес было запрещено. Но А’Ярк и раньше не особо жаловала разные суеверия. Ни один из небесных братьев не был достоин уважения. Какой тогда смысл оберегать их небеса? Металлический нож, вонзенный в облака? Они этого заслуживали.
За считаные часы вода начала преображать остатки племени. Она была сладкой на вкус — волшебной, говорили старики. Дети, лежавшие при смерти, начали крепнуть. Банты стали работать дольше. Даже горстка уцелевших воинов смелее рвалась в бой. А’Ярк была рада любому прогрессу. Иногда маленькое святотатство помогало выжить.
