* * *
Я пила кофе, стоя у распахнутого настежь окна. После
надоедливых затяжных дождей второй день светило солнце — в город пришла
настоящая весна. Прохожие на улице беспричинно улыбались, а в еще не успевших
высохнуть лужах купались воробьи.
Тюлевая занавеска надувалась пузырем, я щурилась на солнце и
ощущала себя абсолютно счастливой. Такое чувство, точно за спиной выросли
крылья. Казалось, влезь на подоконник, зажмурься, закричи погромче и непременно
полетишь…
"Запросто”, — усмехнулась я, напомнив себе, что у
нас третий этаж, а летать можно по-разному. Но ощущение счастья не проходило,
несмотря на всю мою самоиронию. И дело не только в том, что за окном весна, а…
Зазвонил телефон, я торопливо схватила трубку, поставив
чашку на подоконник, и широко улыбнулась, услышав голос мужа.
— Это я, дорогая, — сказал он.
Мы расстались рано утром, так что сердцу вроде бы незачем
было скакать галопом и замирать. Совершенно лишние волнения, но сердце, однако,
летело галопом и замирало. В общем, выходило, что я безумно люблю своего мужа,
как оно и было в действительности. Это я не без удивления смогла констатировать
несколько месяцев назад, правда, тогда он еще не приходился мне мужем и
некоторая романтичность была вполне уместна. Однако прошел почти год после
нашей встречи и скоропостижного бракосочетания, а романтизм почему-то не
убрался восвояси. Напротив, я смогла убедиться, что сейчас люблю мужа больше,
чем в день нашей свадьбы. Если учесть, что любовная лихорадка долго и упорно
обходила мою персону стороной, не приходится удивляться, что меня так занимают
собственные чувства.
— Я тебя люблю, — улыбаясь, сказала я.
— Здорово, — совершенно серьезно ответил
Глеб. — Есть еще новости?
— Нет. Я собираюсь немного прогуляться. Буду думать о
тебе и читать стихи, мысленно, конечно, чтоб не удивлять прохожих.
— Почему бы тебе не почитать их мне?
— По телефону?
— Нет, я жажду личной встречи.
— Ты приедешь только завтра, а выйти на прогулку я
собираюсь через полчаса. Обойдешься без стихов, мой дорогой.
— Знаешь, оказалось, рыбалка вовсе не такое
увлекательное занятие, — со смешком сказал он. — Я скучаю без тебя,
детка. Если честно, я уже забросил свои пожитки в машину и собираюсь
отчаливать. Как ты на это смотришь?
— Я в восторге, — искренне ответила я. —
По-моему, рыбалка — довольно глупое времяпрепровождение.
— Почему же ты молчала об этом раньше?
— Не хотела, чтобы ты решил, будто я пытаюсь удержать
тебя возле своего подола.
— А ты пытаешься?
— Конечно. Но, как женщина умная, стараюсь; чтоб это не
бросалось в глаза.
— Могу тебя поздравить, задуманное тебе удается
мастерски. Я думал, ты рада-радешенька избавиться от меня на сутки. В общем,
через пару часов буду дома.
— Я тебя жду.
— Надеюсь, любовника в шкафу я не обнаружу.
— Конечно, нет, ты ведь такой милый и заранее предупреждаешь
о своем возвращении.
— Береженого бог бережет, — засмеялся Глеб. —
Ладно, детка, я услышал твой голос, и на душе стало легче, а домой захотелось
со страшной силой. Целую.
— Эй, ты не сказал самого главного, — нахмурилась
я.
— А что у нас самое главное? — с притворным
удивлением спросил Глеб.
— Напрягись, — сурово посоветовала я.
— Совершенно ничего не приходит в голову…
— Глеб, я тебя убью…
— Дорогая, торопиться с этим не стоит, вдруг я тот
самый единственный…
— Ты тот самый, но я убью тебя, если ты сию минуту не
скажешь, что любишь меня.
— Ах, вот в чем дело… — Мы засмеялись, а потом он
сказал:
— Я люблю тебя. — И это прозвучало как-то странно,
чересчур серьезно, что ли, и валять дурака сразу расхотелось.
— Я тебя жду, — тихо сказала я, испытывая нечто
вроде беспокойства.
— Целую, — ответил он, помедлил и добавил:
— Детка, я счастлив, как последний идиот. — И
отключился.
Я положила трубку и вновь выглянула на улицу, но теперь
происходящее там меня совершенно не занимало. Через пять минут я закрыла окно,
задернула занавеску и, напевая что-то под нос, прошла на кухню. Однако очень
скоро петь мне расхотелось. Я то и дело поглядывала на часы. Странно, ощущение
счастья уступило место беспокойству. Что это со мной?
Я прошлась по огромной квартире, пытаясь уяснить неожиданно
происшедшую перемену в настроении. Никаких причин. Совершенно. Птицы поют,
солнце светит, мой муж возвращается ко мне… Я потянулась к телефону, ругая себя
за глупость: надоедливая жена наскучит очень быстро. Глеб ответил не сразу, и
на смену беспокойству вдруг пришел страх.
— Глеб! — едва не заорала я, услышав его голос.
— На повороте телефон улетел под сиденье, еле смог его
достать, тормозить не хотелось.
— Ты меня напугал.
— Что? — не понял он.
— Не знаю, — честно ответила я. — По-моему, я
спятила, два часа кажутся мне вечностью.
— Я постараюсь их сократить.
— Ну уж нет, меня всегда в дрожь бросает от твоего
лихачества.
— Чепуха, дорога совершенно пустая. Лучше скажи, чем ты
занята.
— Ничем. Ради бога, не гони как сумасшедший.
— Ясно, не можешь выпроводить любовника. Он что, в
твоей шубе запутался и теперь ты тянешь время?
— В случае чего выброшу его в окно вместе с шубой, так
что не беспокойся.
— Это разумно. Иногда я в самом деле верю, что ты меня
любишь.
— Что за дурацкое “иногда”?
— Ну…
— Когда вернешься, поговорим на эту тему.
— Почему не сейчас? Мне так приятно слышать твой голос.
— Потому что ты летишь как угорелый, управляя машиной
одной рукой. Пока.
— Как только доберусь до Ярцева, позвоню. Идет? Ты
успеешь выбросить любовника и расстелить ковровую дорожку у подъезда…
