— Простите, вы не видели молодого человека в кожаном
пиджаке? — на всякий случай спросила я.
— Светленький такой? Они вот через эту дверь
вышли, — охотно отозвалась женщина. Я посмотрела в указанном направлении и
действительно увидела дверь с надписью “Служебный вход”. Смутило меня
местоимение “они”.
— С кем он вышел? — спросила я тревожно.
— С каким-то парнем, — пожала плечами женщина.
Я оглянулась, словно ища поддержки, затем направилась к
двери, толкнула ее и поначалу ничего не увидела. Дверь выходила во двор, на
улице стемнело, а фонари здесь отсутствовали. Зато при желании можно было
полюбоваться звездным небом, но у меня такового желания не возникло. Я с
опаской сделала несколько шагов, не закрывая дверь. Двор был узким, впереди
смутно виднелась металлическая ограда, с правой стороны стена гостиницы, окна
первого этажа были закрашены белой краской, слева виднелся то ли гараж, то ли
хозяйственные постройки, сразу не поймешь. Чуть дальше стояла грузовая машина,
и именно с той стороны доносился какой-то шум. Я совсем было собралась заорать:
“Денис”, — но передумала и на цыпочках, чтоб не слышали стук каблуков,
подошла ближе. Я начала обходить машину и едва не наткнулась на мужчину,
который, согнувшись, разглядывал что-то на асфальте перед собой. Оказалось, он
был не один, я отпрянула и замерла, прислушиваясь к их разговору.
— Он точно мент, — сказал мужчина тихо. — Вот
ведь черт принес за тысячу километров.
— Что будем делать с ним? — спросил другой.
— А чего с ним делать? Пусть полежит, оклемается.
— А девка?
— Девка — дело не мое.
— Боря велел ее привезти.
— Вот пусть Борины ребята и везут. Одно дело мужику
морду набить, и совсем другое…
— Тебе хорошо, а мне что ему сказать?
— Дело твое. Я в машину. Вызову патрульных, пусть парня
в вытрезвитель определят, не помер бы здесь…
— Уж больно ты добрый…
— Добрый не добрый, а он человек и, между прочим,
коллега.
— Ага, — хмыкнул второй.
Голоса удалялись, мужчины выходили со двора. Я выглянула и
увидела в свете фонаря машину метрах в тридцати отсюда, фары у нее выключены,
вряд ли меня увидят под прикрытием гаража.
Денис лежал возле передних колес грузовика и слабо
постанывал. Я торопливо наклонилась к нему и почувствовала сильный запах:
водка. Выходит, эти гады не только избили Дениса. Сейчас приедет машина
медвытрезвителя, а потом парень будет объясняться с начальством, как дошел до
жизни такой, напился и учинил дебош.
— Вот сволочи, — пробормотала я. Я попробовала его
приподнять, это оказалось нелегким делом. Денис глухо застонал, а я испугалась:
вдруг я все делаю не правильно? Может, его сейчас нельзя трогать? Однако просто
стоять и слушать, как он стонет, занятие глупое, эти типы могут вернуться в
любой момент. Из их разговора следовало, что я их тоже интересую, значит, надо
что-то предпринять в целях нашей общей безопасности.
К чести моей сказать, разинув рот я стояла не более
нескольких секунд, потом набрала на мобильном 03 и вызвала “Скорую”, но до их
прибытия надо было как-то продержаться. Я бросилась в холл гостиницы и заорала
во всю мощь:
— Вызовите милицию, там человека убили!
Вопль произвел впечатление, рядового обывателя хлебом не
корми, дай на труп посмотреть. Уже через пять минут возле Дениса толпилось
никак не меньше десятка граждан, среди которых оказался врач, он с уверенностью
заявил, что хоронить Дениса рано, что тот и сам подтвердил, сказав:
— Воды дайте…
И хоть его возвращение к жизни было воспринято гражданами с
некоторым разочарованием, расходиться они не торопились.
"Скорая” прибыла одновременно с машиной
медвытрезвителя. Врач утомленно спросила:
— В чем дело? — И, не дождавшись ответа, добавила:
— Пьяный, что ли?
Неожиданно врач, оказавшийся среди зрителей, ответил:
— Водкой несет только от одежды. Парня избили, а
пытались выдать за пьяного.
— Он в милиции работает, — твердо сказала я.
— Точно, — простонал Денис и с моей помощью достал
свое удостоверение.
Поборники трезвости, потоптавшись немного, пожали плечами и
уехали. Но не они интересовали меня в данный момент, а двое типов, которые
устроились в машине в тридцати метрах от нас и оттуда наблюдали за
происходящим. То, что происходящее им не нравится, было совершенно ясно. Вдруг
в переулке показалась еще одна машина, двухдверный “БМВ”. Он притормозил рядом
с “Волгой”, в которой сидели эти двое, стекло опустилось, и я увидела
физиономию парня, который совсем недавно гостил в моем номере. Он что-то
спросил у тех двоих, после чего дверь “Волги” распахнулась, и из нее показался
довольно пожилой дядя в костюме и белой рубашке. Он направился к нам.
— Что происходит? — спросил дядя сурово, предъявив
гражданам удостоверение. Заглядывать в него я не стала, обоснованно предполагая,
что лишние знания мне ни к чему, и коротко обрисовала ситуацию. К тому моменту
Денис смог подняться с посторонней помощью, посмотрел на мента и усмехнулся.
Выглядел он, скажем прямо, неважно, потому я сразу согласилась с врачом
“Скорой”, которая сказала:
— Вам в больницу надо.
— Перебьюсь, — ответил Денис, продолжая с улыбкой
разглядывать коллегу. Того это явно раздражало, но я, подхватив Дениса под
руку, заявила:
— Не дури. — И повела к машине. Граждане стали
расходиться. А я начала беспокоиться — хотелось поскорее оказаться как можно
дальше отсюда. — Я поеду с ним, — безапелляционным тоном заявила я и
не услышала возражений.
— Заявление будете писать? — вдогонку нам спросил
мент.
— Я уже одно написала. Вон тот парень на “БМВ”, что с
вами разговаривал, напал на меня в моем номере. Не хотите его задержать?
— Вы шутите? — удивился мент. Наверное, я
действительно крайне неудачно пошутила, такой разнесчастной у него сделалась
физиономия. — Этого человека сегодня и в городе-то не было. Вы его с
кем-то спутали.
— С вами, наверное, — кивнула я и захлопнула перед
его носом дверь “Скорой”.
Минут через пятнадцать мы оказались в приемном покое
больницы. Вышел парень лет двадцати пяти, взглянул на Дениса и спросил:
— Выпил много?
— Я вообще не пил.
