— И вы говорите об этом так спокойно? — Кажется,
он мне не поверил.
— Я говорю так спокойно, потому что не верю, что найду
его.
— Разочарованы?
— Возможно.
— У вас что, склонность к суициду?
— Я думаю, это вас не касается. Сейчас меня интересует,
что собираетесь делать вы? Не вообще, а в отношении меня.
Он засмеялся. Я терпеливо ждала ответа, надеясь, что
смеяться ему когда-нибудь надоест.
— Я еще не решил, — сказал он серьезно. Возразить
на это мне было нечего. То есть вряд ли мои слова окажут какое-либо влияние на
его решение, значит, ни к чему тратить их попусту. Он резко поднялся, сказал:
— Я провожу вас в комнату.
Он вошел вместе со мной, постоял полминуты у окна и
направился к двери. Вдруг он сказал, замерев на полдороге:
— Вы очень красивая. Впрочем, наверняка я не первый
говорю вам об этом.
— Главное, чтоб не последний, — серьезно ответила
я, а он широко улыбнулся.
— Что за пессимизм? Уверяю, бояться вам нечего.
— Тогда отпустите меня.
— Это преждевременно.
— В таком случае идите к черту с вашими комплиментами.
Я не могу не бояться, когда меня держат под замком да еще под присмотром двух
придурков, которым ничего не стоит свернуть мне шею.
— Почему-то мне кажется, что не только это пугает вас.
Верно?
— Верно. Меня пугает, что перед смертью придется
пережить крайне неприятные минуты, которые к тому же могут растянуться на часы.
Знать бы еще, чем я такое заслужила.
— Все ходим под богом, — флегматично пожал он
плечами, а я добавила мысленно, что и боги бывают разные. — Мне нужно
время, чтобы кое-что проверить, — точно подводя черту, сказал он. —
Если все так, как вы сказали, что ж, я извинюсь. Приглашу вас на ужин, чтобы у
вас остались приятные воспоминания о нашем городе.
— Вряд ли я соглашусь, но все равно спасибо.
Постарайтесь все выяснить побыстрее.
— Разумеется. Ребят не бойтесь. У них инструкции. Если
будете вести себя спокойно, никаких проблем не возникнет.
"В прошлый раз инструкции у них тоже были”, — с
досадой подумала я, но он уже закрыл дверь.
Щелкнула задвижка, шаги удалялись по коридору, потом все
стихло.
Я подошла к окну. За решеткой мир выглядел не особенно
радостным. Несколько кустов с набухшими почками, забор впереди, чуть дальше
угадывались какие-то строения. Я постучала по стеклу пальцами. У парня большие
претензии к Глебу. Что ж, его можно понять. Смерть сестры и утрата более чем
солидной суммы денег… Кто-то должен пострадать, почему бы не я. Но думала я
сейчас не о собственной участи, скорее всего печальной, а о предыдущей кончине
Глеба. Что, если Борис прав и собственная смерть для него вещь привычная, как и
чужие, кстати? Допустим, в случае с сестрой Бориса кончина — весьма
благоразумный шаг. Концы в воду… Но в случае со мной это полная нелепица: вот
если бы сначала скончалась я, очень приличные деньги перешли бы к Глебу, и уж
тогда заметай следы на здоровье. Значит, Глеба или убили, или он вынужден был
инсценировать свою смерть из-за возникших обстоятельств, мне неизвестных. Неужели
он все-таки жив? Где-то лениво улыбается очередной дамочке? Сукин сын, подонок…
Убить беременную женщину — это чересчур. Даже у последнего мерзавца есть
какая-то черта, за которую он не решается ступать. Мне б перекреститься, что
бог , отвел, и думать лишь о том, как выбраться из этой передряги. Но ведь
выбраться мне мало, я вновь начну искать его. Зачем, господи?
Что-то легонько стукнуло за моей спиной. Я резко повернулась
и увидела, что дверь комнаты слегка приоткрыта. Я ожидала услышать шаги или голоса…
Если дверь открыли, значит, кто-то просто обязан появиться. В доме стояла
абсолютная тишина, и это напугало меня больше сцен, которые я рисовала в своем
воображении: разъяренные мальчики с куриными мозгами и большой фантазией. Я
подошла к двери и легонько толкнула ее. Она со скрипом открылась, а я вышла в
коридор.
Не похоже, чтобы в доме вообще кто-то был. Уже смелее я
заглянула в кухню, остатки завтрака на столе, моя сумка на подоконнике.
Паспорт, всякие мелочи… сотовый… Черт, мой сотовый, который вчера на моих
глазах улетел в кусты. Я зло засмеялась. Борис просто идиот, раз устраивает
подобные игры. На что он рассчитывает, интересно? Что я приведу его прямиком к
Глебу? Что ж, давай поиграем… Я была уверена, что входная дверь тоже открыта.
Так и оказалось. Любопытно, куда попрятались эти стервецы? Сидят в кустах? Я
вышла на крыльцо и вдруг сбилась с шага. Прямо напротив крыльца стоял
“Мерседес”, посверкивая свежевымытыми стеклами. Маловероятно, что его
подготовили для меня… ключи в замке зажигания. Я не знала, то ли смеяться над
чужой глупостью, то ли зарыдать… Не могли же они всерьез… А что, если Борис
никуда не уезжал?
От этой мысли мне сделалось не по себе, и я неожидание
попятилась назад в дом, точно ища там защиты. Я даже захлопнула дверь и тут услышала
звонок, вне всякого сомнения, звонил сотовый. Я торопливо огляделась, уже
жалея, что минуту назад не сбежала сломя голову, а потом, точно под гипнозом,
пошла на звук и уперлась носом в дверь. Это не могла быть комната, скорее
подсобное помещение, кладовка, например, потому что находилась она под
лестницей. Я резко потянула ее на себя и слабо охнула, в полумраке различив
только чью-то руку с золотыми часами на запястье, темный пиджак…
— Спокойно, — пробормотала я, на мгновение прикрыв
глаза, потом заставила себя открыть их. В кладовке лежали двое, Борис и парень,
что накрывал стол к завтраку.
Сотовый замолчал, теперь я вновь стояла в абсолютной тишине,
обливаясь потом, затем, точно опомнившись, бросилась к двери.
Я выбралась через калитку и побежала по дороге, не
оглядываясь. Кровь стучала в висках, я боялась, что упаду в обморок, бормотала
как заклинание: “Быстрее, быстрее”. Слева мелькнул магазин, узкая дорога
выходила на шоссе, я бросилась туда. “Ты должна выглядеть естественно, —
попробовала я рассуждать здраво. — Надо добраться до больницы, если трупы
обнаружат раньше, чем я это сделаю… Господи, я даже не знаю, в какую мне
сторону…” Откуда-то из кустов появился мальчишка с собакой.
— Где здесь автобусная остановка? — крикнула я.
— В город? — спросил он. — Вон там, у забора.
