— Примерно так я себя и чувствую, — вздохнула
я. — Мне стыдно, что я так беспардонно пользуюсь твоей добротой.
— Я — лицо заинтересованное. Так о чем ты хотела
поговорить?
— Идем на кухню. Вряд ли ты успел пообедать, попробую
что-нибудь приготовить и заодно все объясню.
Счета лежали на кухонном столе, я ткнула в них пальцем.
— Пришли сегодня. Глеб звонил в Екатеринбург.
Предполагалось, что там живет его отчим. По крайней мере, он мне об этом
говорил.
— Ты уже звонила?
— Конечно.
— И что?
— Фирма “Кондор”.
— Что за лавочка?
— Понятия не имею. Ответила девушка, задавать вопросы я
поостереглась.
— Осмотрительно, — усмехнулся Денис, машинально
коснувшись ладонью своего лица. Выглядел он, кстати, скверно. Ссадины его не
украшали, и путешествие тоже наложило свой отпечаток: бледность, круги под
глазами. — Название весьма подходящее для какой-нибудь охранной
фирмы. — Я выжидающе смотрела на него, и он продолжил:
— Думаю, они выполняли работу для твоего мужа,
регулярно отчитывались. Это нетрудно проверить.
Он взял трубку и стал звонить. Через пять минут выяснилось:
Денис не ошибся, по крайней мере, в том, что касалось охранной фирмы.
— Интересно, что ему понадобилось в
Екатеринбурге? — закуривая, спросил он. — Ведь зачем-то он звонил
туда?
— Я хочу туда поехать, — тихо сказала я, с
надеждой глядя на Дениса.
— Желаешь, чтобы я составил тебе компанию? — Я кивнула. —
Отпускать тебя одну опасно, могут неласково встретить. — Он поднялся и
приблизился ко мне. — Ты хоть понимаешь… — Он вдруг усмехнулся, потом
хохотнул и развел руками. — Ты понимаешь, что история дерьмовая? Что-то
вокруг тебя происходит. Не забывай про сердитых мальчиков, в гостях у которых
ты побывала совсем недавно. Они знают твой адрес, и им ничего не стоит
появиться здесь.
— Не такая уж я дура, чтоб этого не понимать.
— Полина, — сказал он очень серьезно, — я
уверен, ты знаешь больше, чем говоришь мне. Пойми… Глупо в такой ситуации
пытаться все это распутать в одиночку. Глупо и опасно. Почему ты не хочешь
рассказать все? Чего ты боишься?
Я молчала, избегая его взгляда, он обнял меня, легонько
встряхнул, так, что мне все-таки пришлось посмотреть в его глаза.
— Хочешь скажу, чего ты боишься? — с горечью
предложил он. — Ты надеешься, что твой муж жив. Ты любишь его и боишься
сделать что-то такое, что ему не понравится. Ведь так?
— Я… я не знаю.
— Знаешь. Чего ты ждешь? Что он вернется к тебе? Этот подонок,
убивший беременную женщину? Он с ней спал, сделал ей ребенка, а потом
хладнокровно убил ее, чтобы получить деньги. Ты хочешь, чтобы он пришел и
сказал: “Я люблю тебя, дорогая”. Ты этого хочешь?
— Замолчи, — жалобно попросила я.
— Нет уж, давай немного поговорим. — Лицо его
стало жестким, глаза смотрели зло. Я испуганно попятилась, но он схватил меня
за плечи, больно сжал. — Посмотри на меня и скажи правду.
— Какую правду ты хочешь услышать? — всхлипнула я.
— Допустим, он вернулся. И что? Бросишься ему на шею?
Будешь рыдать от счастья? И ждать, что он поступит с тобой так же, как с ней?
— Какое тебе до этого дело? — не выдержала
я. — Он не вернется, — сказала я с отчаянием. — Даже если он
жив. Никогда не вернется.
— Ты его любишь, — зло сказал Денис. — Ты его
любишь, несмотря ни на что. А тебе не приходило в голову: все, что творится
вокруг тебя, — его рук дело? Тебя просто используют. Разыгрывают партию, и
ты в ней пешка, которой легко пожертвовать. Или тебя вдохновляет записка, в
которой неизвестный доброжелатель предупреждает тебя об опасности? Думаешь, его
работа? Если ты и нужна ему, то до поры до времени. А там пойдешь в расход как
миленькая…
Я даже не сразу поняла, что ударила его. Он отшатнулся и
замер, так и не договорив. А я бросилась вон из кухни и заперлась в спальне. Я
сидела, обхватив руками подушку, и давилась слезами, не зная, чего в них
больше: обиды или ненависти.
Я надеялась, что Денис сразу уйдет, но входная дверь не
хлопнула. Понемногу я успокоилась, начала прислушиваться — в квартире тихо,
должно быть, он все-таки ушел. Я вытерла слезы и вышла.
Денис сидел в гостиной, обхватив голову руками, уставившись
куда-то в пол. Я прижалась к стене и сказала тихо:
— Ты еще здесь?
— Хочешь, чтобы я ушел?
Я подумала и ответила правду:
— Не знаю.
— Я не должен был всего этого говорить… А извиняться
глупо. Умнее всего в самом деле уйти. Хлопнуть дверью, спокойно отгулять
отпуск, а потом выйти на работу, отыскать твоего подонка-мужа и засадить его в
тюрьму, где ему и место.
— Так что тебе мешает? — пожала я плечами. Он
поднял голову и посмотрел на меня.
— Не могу, — сказал он и засмеялся. — Не могу
уйти… Так же, как ты не можешь забыть этого… Тебе понятно?
Я молчала, наверное, это было мучительно для него, он
смотрел на меня, надеясь, что я скажу хоть что-то, но я молчала, мне нечего
было сказать ему Он не выдержал, и слова полились сплошным потоком.
— Еще после нашей первой встречи… Ты тогда здорово меня
достала. Богатая, избалованная кукла, которой нет дела до остального
человечества, солнце всходит и восходит только для нее. Мне очень хотелось
наговорить тебе гадостей. А потом я понял, что слишком много думаю о тебе
Конечно, я себя уговаривал: это от злости, просто здорово завела и… На кой черт
я с тобой в Сибирь поперся? Делать мне, что ли, нечего? Ну я и здесь, конечно,
себя уговорил: интересное дело и все такое… Чушь собачья. Вот когда мне башку
прошибли, я оказался в больнице и едва не спятил, думая, где ты, что с тобой…
притворяться стало глупо. А под утро я понял: мне наплевать. На все. На твоего
мужа, на это расследование, вообще на все, я… — Он стиснул зубы, точно боясь,
что ненужные слова помимо воли вырвутся наружу.
Я стояла, сцепив за спиной руки, с глазами, полными слез. Он
поднялся, встал напротив меня. Я очень боялась встретиться с ним взглядом,
голова шла кругом, мне было трудно дышать.
— Поцелуй меня, — попросила я тихо, —
пожалуйста.
Он нашел мои губы, и я обняла его, преодолевая брезгливость,
прижимаясь к нему все крепче и крепче, но он опять отстранился.
