— А где он свою машину ставит?
— Гараж во дворе. Восьмой номер.
— Надо бы проверить, там машина или нет.
— Пойдемте посмотрим, — засуетилась
женщина, — в гараже окошечко зарешеченное, только надо фонарик найти…
— У меня зажигалка есть.
Они вышли из квартиры, забыв про меня, а я достала тетрадь,
открыла ее, думая, что это конспекты, но это был дневник. Первая же фраза
произвела на меня впечатление. “Наконец-то она сдохла”, — прочла я,
покачала головой и, устроившись за столом, стала читать дальше.
Дневник Костя вел нерегулярно, иногда за несколько месяцев не
было написано ни строчки. С марта прошлого года записи стали пространнее и
появлялись чаще. “Наконец-то я сделал это (слово “это” взято в кружок). Какое
облегчение. Я даже не помню, как добрался домой. Я летал во сне. Утром
испугался, а вдруг кто-нибудь меня видел? Хотел вернуться туда, проверить, не
оставил ли следов. Но не поехал. Пусть, пусть приходят, мне все равно. Я опять
летал…”
— Твою мать, — выругалась я, потому что уже
поняла, о чем речь. Торопливо перелистала страницы. Так, прошлое лето. Денис сказал,
утонули две девочки, точнее, исчезли. А эта сволочь опять во сне летала.
Двадцать первого июня и второго августа. Я отшвырнула дневник, но тут же вновь
раскрыла его. “Невероятно, но я встретил человека, который меня понимает. Не
помню, как он заговорил со мной. Сначала я испугался. Но у него такие глаза… Он
все, все понимает. Я подумал: он даже это сможет понять. Я не одинок. Есть еще
кто-то… Договорились встретиться. Я опять летал. И думал, как сказать ему, как
объяснить, чтобы он понял, чтобы он выслушал…”
Входная дверь хлопнула, я торопливо спрятала дневник в свою
сумку и вышла в прихожую.
— Машины в гараже нет, — сообщил Денис. Женщина
выглядела перепуганной.
— Куда же он делся? Господи Иисусе…
— Как он выглядел? — спросила я. — Фотографии
в доме есть?
— Конечно. Вон там, в шкафчике, Костина мать фотографии
хранила.
В шкафчике лежал альбом, распухший от стареньких фотографий.
Обернутые в бумаге два фото на паспорт. Блондин с широким простым лицом
подслеповато щурился.
— Какой у него рост?
— Ну… высокий, в отца. И плечи как у родителя, косая
сажень, только Костя всегда сутулился, характер-то не тот… — Мы с Денисом
переглянулись. — Что ж теперь делать? — испуганно прошептала женщина.
— Фотографию я заберу, — сказал Денис. —
Боюсь, соседа вы вряд ли увидите.
Женщина что-то запричитала в ответ, а мы направились к
машине.
— Я нашла дневник, — сказала я Денису. —
Думаю, дети — его работа. Он чокнутый сукин сын.
— Мне надо в управление, — нахмурился
Денис. — Отвезешь меня?
— Подожди. Я хочу прочитать дневник. Этот тип
подружился с Глебом. Его имени он не назвал, но я уверена — это Глеб.
Денис был за рулем, а я начала читать дневник вслух с первой
страницы. Мой спутник мрачнел все больше, но меня не перебивал.
Приехали ко мне, Денис заварил кофе, а я все читала,
испытывая искушение сжечь тетрадь и вместе с тем не в силах от нее оторваться.
Последняя запись датировалась субботой, в воскресенье погиб Глеб.
В субботу Костя опять летал, о чем и сделал запись в
дневнике и собирался рассказать о своем счастье Глебу, очень надеялся
встретиться с ним, ждал с нетерпением, чтобы поделиться…
— И дождался, — зло сказал Денис. Я, вздохнув,
отшвырнула дневник и посмотрела на Дениса. — Теперь все более-менее
ясно, — сказал он. — Глеб приметил его, потому что он идеально
подходил по внешним данным. Просчитался лишь в одном: Костя не рассказал ему об
операции на сердце. Они разговорились, и твоему Глебу вскоре стало ясно, что за
подарок поднесла ему судьба. Парень одинокий, к тому же психопат.
— Глеб знал о том, что он убивает детей? —
отказываясь верить в такое, спросила я.
— В дневнике об этом ни слова. Но твой муж мог
сообразить, в чем дело, или попросту его выследить. Может, Костя рассказал ему
о своих подвигах в воскресенье, а может, сам Глеб сообщил, что знает об убийстве…
Предложил ему свой “Шевроле”, желая спасти, или подстроил все так, что Костя
вынужден был им воспользоваться. Итог один, Костя оказался в “Шевроле”, хорошо
подготовленном к аварии: испорченные тормоза и еще канистра в салоне. Глеб
отправился следом, чтобы в случае нужды подредактировать происходящее.
Например, довести труп до полной неузнаваемости. Дорога в тех местах пустынная,
расчет был правильным, результат тебе известен, а нам остается только строить
предположения, раз труп кремирован. Или найти твоего мужа. Уж он-то наверняка
знает, как все было в действительности.
— Ты поедешь на работу? — помедлив, спросила я.
— Конечно.
— Возьми мою машину. — Денис кивнул и, прихватив
дневник, направился к двери. Я проводила его, сказав на прощание:
— Я тебя жду. — Он кивнул, а я осталась одна.
Денис вернулся около восьми. С вопросами к нему я не лезла,
но он, садясь ужинать, коротко поведал, что, скорее всего, мы правы: в
исчезновении девочек виновен Костя. Даты сравнили, и хотя в дневнике нет слова
“убийство”, но и без того все предельно ясно.
— Что с Глебом? — тихо спросила я.
— Ничего, — отрезал Денис, и я замолчала. Он
сказал:
— Спасибо за ужин. — И выложил на стол ключи от
машины.
— Уходишь? — задала я вопрос, он смотрел на меня
не отвечая, и тогда я попросила:
— Останься у меня…
Он вроде бы растерялся, потом подошел и стал меня целовать.
Классическая любовная сцена была нарушена звонком в дверь. Я
вздрогнула, а Денис нахмурился.
— Ты кого-нибудь ждешь?
— Нет.
Я пошла открывать и увидела Светлану с Володей.
— Ты мне так и не позвонила, — принялась
выговаривать Светлана, буквально врываясь в квартиру. — Ты бы ее видел в
прошлый раз, — обратилась она к мужу. — Говорю, давай врача вызову,
какое там. Как себя чувствуешь? Выглядишь отлично… Мы отправляемся в ресторан,
и не спорь. Тебе надо развеяться. Гришины нас ждут, так что быстренько
одевайся… — Тут Светлана заметила Дениса и замерла на полуслове. — У тебя
гость? — постояв немного с открытым ртом, спросила она.
