— Ты из Москвы?
— Да.
— А чем занимаешься, если не секрет?
— В настоящий момент я пенсионер… То есть я так это
называю.
— Бывший военный? — спросила я, хотя на военного
он вовсе не походил.
— Нет, — с усмешкой покачал он головой.
— Я полагаю, дальнейшие вопросы неуместны? — тоже
усмехнулась я.
— Ну почему же… Могу пояснить, если это интересно.
— Интересно, — кивнула я.
— Несколько лет я работал в одной крупной. фирме. Все
было прекрасно, пока я не начал проявлять излишнее любопытство, вполне
объяснимое, кстати. А проявив его, понял, что работа… как бы это выразиться…
для меня не совсем подходящая.
— Криминал?
— Разумеется. И я счел за благо удалиться, пока это
было возможно. Вот и все.
— Занятно. И что думаешь делать дальше?
— Понятия не имею. Для начала тоже решил отдохнуть. Я
лет семь не был в отпуске. И, честно говоря, мне понравилось бездельничать.
Денег мне хватит до самой старости, причем с лихвой. Возможно, организую
собственное дело, но пока думать об этом лень.
— Что ж, по-моему, разумно.
Он улыбнулся в ответ, и мы ненадолго замолчали.
К концу первой недели я начала задаваться вопросом: почему
Глеб не стремится оказаться со мной в одной постели? Не то чтобы мне этого
хотелось, нет, просто его поведение казалось странным. Сама я не делала никаких
попыток к сближению. Влюбляться я не собиралась, а для курортного романа Глеб
не казался мне особо подходящей кандидатурой.
Я лениво размышляла об этом, валяясь на пляже, а где-то на
десятый день поняла, что неожиданно я увлеклась им. Открытие меня не
порадовало. До конца поездки оставалось четыре дня, и я надеялась, что,
расставшись с Глебом, я скоропостижно забуду о нем. Теперь выходило, что все не
так просто.
В один из дней Глеб предложил прогулку на яхте, и я,
конечно, согласилась. Не считая команды из трех человек, мы были одни,
купались, загорали, болтали о пустяках и были абсолютно счастливы. Стоя на носу
яхты и чувствуя за спиной Глеба, я беспричинно улыбалась, и вдруг… странное
чувство охватило меня, в какой-то момент на меня напал лютый страх. Я вдруг
подумала: “Вот сейчас, сию минуту он толкнет меня…” Я уже видела, как падаю,
ударяясь головой о корму, теряю сознание, а потом винт разрубает меня на куски…
Видение было столь отчетливым, что я невольно попятилась,
резко повернулась и увидела лицо Глеба. Глаза его были скрыты очками, но лицо
выглядело чересчур серьезным, правда, в ту же секунду он улыбнулся.
— Потрясающе, правда?
— Правда, — кивнула я, но поторопилась убраться
подальше от опасного места, мысленно ругая себя на чем свет стоит. С какой это
стати Глебу желать моей смерти? Чушь…
В последний вечер мы отправились в Хургаду с намерением
изведать прелести ночной жизни города. В отель вернулись под утро. Я едва
держалась на ногах от усталости. На веранде по соседству шумная компания что-то
отмечала… В общем, испытывая некоторую неловкость под любопытствующими
взглядами, мы простились возле моей двери.
Автобус, который на следующий день должен был отвезти нас в
аэропорт, отправлялся в шесть вечера, так что времени до отъезда было вдоволь,
и Глеб за завтраком спросил:
— Чем займемся?
— Будем валяться на пляже. Номер необходимо сдать в
двенадцать.
— Совершенно необязательно, — усмехнулся он и взял
меня за руку. По тому, как он это сделал, стало ясно, что он имеет в виду.
По дороге в номер я рассудила, что это вполне логичное
завершение знакомства. В конце концов, парень здорово потратился и имеет право
на кое-какое удовлетворение. Развлекая себя циничными мыслями в том же духе, я
отлично знала, что на самом деле хочу этого не меньше, чем он.
Мы вошли в его номер, он запер дверь, улыбнулся, точно
извиняясь, а потом принялся меня целовать. Часа через два я с чувством
воскликнула:
— Какого черта мы столько времени потратили впустую?!
А Глеб засмеялся.
На автобус мы, конечно, опоздали, пришлось ехать на такси.
Регистрацию мы успели пройти за несколько минут до вылета, и, оказавшись в
самолете, я самым бездарным образом уснула, уткнувшись носом в плечо Глеба (он
и здесь проявил чудеса расторопности и сумел уговорить пожилую даму поменяться
с ним местами).
Проснулась я, когда самолет пошел на посадку. В Шереметьеве
началась суета, так что мы не успели сказать друг другу и трех слов. Меня
встречал приятель с моим демисезонным пальто, перекинутым через руку, и
прощание с Глебом вышло каким-то скомканным.
У него был номер моего сотового, у меня был номер его. По
дороге домой, отвечая на вопросы своего приятеля об отдыхе в Египте, я вдруг
почувствовала странную тоску при мысли, что никогда не увижу Глеба. Впрочем, я
была совершенно уверена, что он позвонит в тот же день. Но он не позвонил. Это
причинило мне невероятную боль. Я решила поскорее забыть о нем, но на третий
день, ругая себя последними словами, позвонила сама. Совершенно напрасно, между
прочим. Глеб не ответил. На вторую попытку меня уже не хватило. Сидя вечером
одна в своей квартире и испытывая чувства, доселе мне неведомые, я вдруг с
удивлением поняла, что влюбилась. Выходило, что Глеба стоило поблагодарить за
то, что он не позвонил мне, потому что в чем в чем, а в любви, как мне тогда
казалось, я нуждалась меньше всего.
Прошел еще один день. Я выходила из машины возле своего
подъезда, когда услышала за спиной:
— Полина… — Повернулась и увидела Глеба. Он стоял,
привалившись к новенькому “Шевроле”, и выглядел немного смущенным.
— Это ты? — ахнула я и выронила ключи. Мы
одновременно наклонились за ними. Глеб взял меня за руку и вздохнул:
— Наверное, надо было предупредить… — И без перехода
добавил:
— Я люблю тебя.
— Господи, — засмеялась я. — Господи… как я
счастлива.
— Я с вещами, — заявил Глеб, как только мы вошли в
квартиру. — В общем, на всю жизнь. Как ты на это смотришь?
— Я в восторге.
— А замуж за меня пойдешь?
— Куда ж деваться, если ты с вещами…
