Что за чушь — у Глеба больное сердце? Он перенес операцию?
Да это просто смешно. Какая, к черту, операция. Человек с больным сердцем
избегает нагрузок. Глеб отличался отменным здоровьем, несколько часов в неделю
проводил в тренажерном зале, а еще занимался подводным плаванием. Он легко
сажал меня к себе на плечи и носился по пляжу, при этом не особенно задыхаясь.
Разве такое возможно после операции? Чепуха… Все это подтверждает мои сомнения.
К черту несчастный случай! Глеба убили… А канистра в салоне? Моему мужу в
голову бы такое не пришло. Во-первых, он помешан на чистоте, во-вторых, всегда
остро реагировал на запахи. Не помню, чтобы он когда-нибудь прихватывал
канистру в салон.
Я села в машину и, не успев прикрыть дверь, набрала номер
телефона.
— Слушаю. — Голос звучал завораживающе, чуть
хрипловато.
— Это я…
— Черт возьми, что у тебя с телефоном? Я пытался тебе
дозвониться…
— Извини, забыла включить.
— Где ты? Надо встретиться.
— Я только что из милиции. Ты сможешь подъехать к
скверу возле собора?
— Конечно. Буду там через десять минут. Я положила
телефон на соседнее кресло и завела машину.
На дорогу я потратила гораздо больше десяти минут. Выезд с
проспекта был перекрыт, пришлось добираться через мост. Когда я притормозила
возле ограды сквера, Федор уже ждал меня, прогуливаясь по ближайшей аллее. Я
бросилась к нему. Высокий, в длинном темном пальто нараспашку, с сурово
сведенными у переносицы бровями, он выглядел хмурым и даже недовольным, но,
несмотря на это, был фантастически красив.
Яркий блондин, со стального цвета глазами и смуглой кожей.
Что может быть привлекательнее для огромного числа женщин?
— Здравствуй, — пробормотала я, подходя ближе. Он
терпеливо ждал, сунув руки в карманы пальто.
— Черт возьми, ты же мне обещала, ты клялась, что это в
последний раз… Какого дьявола… Я едва не свихнулся, когда узнал. Почему ты
ничего не сказала? — Я обняла его за шею и уткнулась носом в грудь. С
некоторой неохотой он поднял руку и погладил мое плечо. — Успокойся.
— Ты ничего не понял, — тихо сказала я. — Я
его люблю. Я люблю его.
— Я это слышал много раз, — отстраняясь, ответил
он, невольно поморщившись.
— Я люблю его…
— Хорошо, хорошо. Я не силен в психологии, как ты
знаешь. Но ты мне обещала…
— Ты с ума сошел, — резко сказала я. — Ты
ничего не понял. — Слезы брызнули из моих глаз, я развернулась и бросилась
к машине, Федор догнал меня, схватил за плечи и рывком прижал к себе.
— Прости… так, значит… бедная моя девочка…
— Я не знаю, как мне жить, Феденька, — зашептала
я, давясь слезами. — Я не хочу жить. Я так люблю его… это никогда не
кончится…
— Успокойся. Пойдем сядем, вон там скамейка. Я узнал
только сегодня, два часа назад. Почему ты не позвонила?
— Не знаю. Я сама не своя. Федя, что делать?
— О господи, — вздохнул он, — ну что тут
сделаешь? Только надеяться, что боль пройдет. Ты же сама отлично знаешь, все
когда-нибудь проходит.
— Это несправедливо, — прошептала я, — ведь я
так люблю его . — Федор отвернулся, а я схватила его за руку. —
Почему ты молчишь? Ты ведь думаешь, я это заслужила? Ты ведь так думаешь?
— Совершенно не важно, что я думаю. Важно, что я люблю
тебя. И мне больно видеть, как ты страдаешь. И больно вдвойне, оттого что я не
знаю, как тебе помочь.
— Тут ничем не поможешь, — вздохнула я. Он обнял
меня и поцеловал в висок.
— Что в милиции? — спросил он минут через пять,
когда я перестала всхлипывать и понемногу успокоилась.
— Ничего. Несчастный случай.
— Ты говоришь это таким тоном, точно тебя это не
устраивает.
— Я не верю в несчастный случай.
— Что? — Глаза его полыхнули гневом. — Уж не
хочешь ли ты сказать…
— Мне это даже в голову не пришло.
— Надеюсь, — усмехнулся он. — Должен тебе
заметить, мне очень не нравится происходящее. Ты ничего от меня не скрываешь?
— Конечно, нет. — Он вглядывался в мое лицо, точно
сомневаясь. Это вывело меня из терпения. — Какого черта ты так смотришь на
меня? Ты что, мне не веришь?
— Я уже сказал, мне очень не нравится происходящее И
мне невыносимо думать, что ты обманываешь меня.
— Не говори глупостей. Я клянусь.
— Твоим клятвам грош цена, и ты это знаешь не хуже
меня.
— Замолчи…
— Разумеется. Ты не терпишь, когда я говорю об этом.
Сколько раз ты меня обманывала?
— Замолчи, — повторила я, — сейчас совсем
другое. Я сказала тебе правду, я сразу сказала тебе правду, как только он
приехал сюда. Я его любила и сейчас люблю, и ничего с этим не поделаешь.
— Хорошо. Допустим, ты права, а я нет. Но происходящее
мне по-прежнему не нравится. Эта авария выглядит очень подозрительно.
— Мне сказали, что он умер от сердечного приступа Чушь
собачья, — вытирая нос платком, тихо сказала я — Глеба убили Я уверена в
этом.
— Ты уверена?
— Да Сколько раз повторять? Я нашла в его столе письмо
Очень похоже на шантаж.
— Постой, кому это надо?
— Понятия не имею. Мне вот что пришло в голову я ведь
ничего о нем не знаю Совсем ничего. У меня даже нет его фотографии…
— Ну, это неудивительно, — хмыкнул Федор, но тут
же нахмурился. — Значит, что-то из его прежней жизни?
— Он намекал на какие-то проблемы…
— Похоже на правду, — немного помолчав, вздохнул
Федор. — Не хотел тебя пугать раньше времени… Видишь ли, сегодня я
переговорил кое с кем… Версия о несчастном случае сомнений не вызывает, однако
кое-какие странности и меня насторожили. Допустим, машину отшвырнуло в сторону…
О господи, я спятил, что говорю тебе это…
— Продолжай, — потребовала я.
— В общем, если коротко, подозрительно выглядит сам
пострадавший. Этот бензин в салоне и то, что труп в таком состоянии, даже
опознать его практически невозможно. Отпечатки пальцев отсутствуют, а зубы были
выбиты, когда он ударился о руль… Что ты на это скажешь?
