— Так и задумано. Динамик я, конечно, выдрал. — Он фыркнул. — Представляешь, как рыбий голос поет среди ночи «Не бойся, будь счастлив»?
— Нет, пожалуй. Думаешь, получится?
— Получится. Пробовал дома.
— Действительно надеешься ее застать? — Нехорошо, что Ане грозят неприятности.
— Нет. Только доктору Денгрову не рассказывай и ей не говори, чем я тут занимаюсь. Не хочу, чтоб она на меня разозлилась.
— Не хочешь, чтоб ей стало известно о слежке? — Он толкнул садовника локтем. — Стыдно будет накликать на нее беду?
— Еще бы! Хоть ничего не будет. Я и доктору прямо сказал: ничего не получится. Мисс Манди за поливом никто никогда не поймает.
— Почему?
— Потому что она этим не занимается. Просто сидит целый вечер у телевизора. Как все остальные. В сотый раз смотрит «Мэтлока», «Золотых девушек», погодный канал, у которого все тут торчат. — Он облизнул губы. — Хотя есть и еще кое-что.
— Что?
— Она похожа на мертвую у телевизора.
— Откуда ты знаешь?
— Заглянул вчера вечером, когда камеру устанавливал, и решил, что она умерла. Немало повидал мертвецов — недавно обнаружил умершего в кресле мистера Басса на задней веранде, — и мисс Манди выглядела точно как он. Господи, до чего я обрадовался, видя ее живой нынче утром!
— Куда-нибудь звонил?
— Эй, меня ж там не должно было быть. А если б она по правде умерла, никто бы уже не помог. Сегодня снова заглядывал несколько минут назад — опять то же самое. Жуть. Сам посмотри.
— Лучше не буду, — отказался Джек.
— Жуть. Посмотри. Я не вру. Говорю тебе: страх.
Меньше всего на свете хотелось, чтобы кто-то увидел, как он заглядывает в окна, но любопытство пересилило. Джек подкрался к освещенному окну, выходившему в передний двор, заглянул в нижний правый угол.
Аня, по-прежнему в кимоно, лежала на спине в шезлонге, приоткрыв рот, глядя прямо перед собой. Шел эпизод из «Закона и порядка» — он узнал музыку, — но она фильм не смотрела. Взгляд ее сосредоточился в какой-то точке над телевизором. Лежавший у нее на коленях Ирвинг тоже казался мертвым.
Джек пригляделся, дышит ли: женщина была неподвижной... как мертвая. Отец в коме подает больше признаков жизни. Он выпрямился, собравшись постучать в парадную дверь, но тут грудь шевельнулась, сделала вдох. И у Ирвинга в тот же самый момент. Всего один вдох. Потом оба вновь намертво замерли.
Ладно. Значит, жива. Может, дело в вине — уговорила почти три литра, отсюда такой крепкий сон.
Качая головой, Джек вернулся к Карлу.
— В самом деле не врешь. Но я видел, она дышит. Все в порядке. — Он взял парня за плечо. — Ты еще не объяснил, откуда у нее такой свежий газон без полива.
— Колдует. — Карл оглянулся, словно его еще кто-нибудь мог услышать. — Считай меня чокнутым, да иначе не объяснишь.
Джек вспомнил прошлогодние рассуждения Эйба о «бритве Оккама». Согласно этому правилу, верным обычно оказывается простейшее, наиболее очевидное объяснение, требующее наименьшего количества допущений. Для колдовства их нужно очень много. А для полива — нет.
— Предпочитаю объяснять поливом.
— Нет. Смотри, где кончается зеленая трава и начинается выжженная. Газон тянется ровно по прямой на двадцать футов вокруг дома. Когда я говорю по прямой, значит, у него углы острые. Знаю — сам стригу. Пусть я во многом не разбираюсь, только точно скажу: не получится так поливать по углам.
В слабом свете границы газона не видно. Карл наверняка преувеличивает.
— По-моему, дело в тех самых хреновинах, что у нее натыканы по всему двору, — заявил садовник. — И в том, что на стенках намалевано.
— На стенках? — На Аниных стенах ничего не намалевано.
— Угу. Глазами не видно, а ты посмотри. — Карл снова сунул Джеку камеру. — Смотри, я посвечу фонариком. Включу на секунду, хорошо гляди.
Джек вгляделся через видоискатель в белую стену, отводя объектив от светившегося окна. В глаза бросилась часть стены, освещенная фонариком. На свету на ней ожили дуги, углы, завитки, очень похожие на символические кустарные безделушки на газоне.
И на рисунки на изголовье отцовской кровати.
— Видишь? Видишь?
— Да, вижу. — Что же это значит? Никогда не видел ничего подобного. Он по наитию повернулся на восемьдесят градусов. — Посвети-ка на отцовский дом.
Карл посветил — возникли те же знаки.
Озадаченный Джек опустил камеру.
— Там тоже.
— М-м-м, — промычал садовник. — А у него лужайка сухая. Интересно, для чего рисунки?
— Проведем небольшое исследование, — решил Джек.
С тащившимся следом парнем осмотрел стены трех соседних домов, ничего не увидел.
Вернувшись на изначальный наблюдательный пункт, вернул камеру Карлу. Ощущение слежки усилилось. Джек огляделся, обратив внимание на охапку сухих листьев, разбросанных на остатках отцовского газона. Раньше не замечал. Впрочем, этого следует ожидать. Листья падают с деревьев в жаркую сушь.
Пока Карл приспосабливал к камере детектор движения — правой руки так и не видно, из обшлага торчит только отвертка, — он смотрел на дом Ани.
Придется признаться в полном недоумении. Кругом натыкаешься на странную старую леди: живет рядом с отцом, ходит к нему в больницу, ее дом вместе с папиным расписан какими-то символами... Понятно, не папа нарисовал их на больничной кровати. Тем более в коме. Остается Аня.
Наверно, воспользовалась каким-то прозрачным невидимым лаком. Но что это означает? И чего она этим хотела добиться?
Может быть, надо просто спросить. Тогда придется объяснять, откуда ему это известно.
Джек снова огляделся — на газоне еще больше листьев, куча выросла вдвое-втрое. Откуда они берутся, черт возьми? Маленькие, длиной дюйма в три, блестящие, красновато-коричневые в свете с парковки. Удивительно... сухие листья не блестят.
Он поискал глазами дерево, не находя поблизости ни одного с подобными листьями.
— Готово. — Карл встал, отряхнул пыль с колен. Камера была приклеена пластырем к тонкому стволу молодой пальмы. — Порядок.
— Скажи, пожалуйста, — Джек ткнул пальцем через плечо, — откуда там столько листьев?
Карл, стоя к свету лицом, посмотрел, куда было указано. Любопытство на лице сменилось озадаченностью, а потом потрясением. Джек оглянулся и испытал то же самое.
Травы не было видно. Листья множились, покрывая газон до последнего дюйма.
— Это не листья, — с благоговейным ужасом прошептал Карл. — Пальметты!
— Что еще за пальметты?
— Насекомые! Флоридские тараканы... Только даже не помню, чтоб когда-нибудь видел их больше пяти в одном месте!
