Она подошла к Грише, боязливо потрогала его лапками, села на пол, подвернув хвост калачиком, и из ее глаза выкатилась вдруг огромная слеза. Тут послышался шум подъезжающей машины. Ящерица встрепенулась, шкурка ее пошла переливчатыми сполохами, и вот уже — не ящерица, а струйка искристого газа — подплыла к цветку и исчезла.
— Спряталась, — сказала Крапива, — залезла в цветок, и сейчас ее заберет Франкенштейн.
— Н-да, — протянула Корица, — угол зрения меняется. В какой-то мере Гриша нес ответственность за это нелепое существо, которое создал. Афелия, по-моему, ни добра ни зла поначалу не различала. Только когда «сняла» фантазийную матрицу Франкенштейн, получила какие-то корявые знания и представления о мире. И была готова добывать любовь любой ценой.
— А ведь это не саламандра, — рассуждал вслух Георгий, — на эльфа, дриаду, сильфа или другое волшебное существо она тоже не похожа. Странный какой-то дух цветка, честное слово.
— Боюсь, секрет Гриши мы никогда не узнаем. Блокнот с записями и формулами безнадежно утерян. Да и никому не советую я подобное повторять. Думаю, он скрестил множество технологий, надеясь получить свою Дюймовочку, но что-то пошло не так, — почесал голову Че, — говорю же — никакой экологии. Вот где он вообще взял саженцы афеляндры? Кем и где они выращены, какой ерундой напичканы? К тому же, с моей точки зрения этот афелиум, точнее, афеляндра оттопыренная, совсем не симпатичная. И эти выходки с камерой. Повторяю, у парня был дурной вкус.
— Любовь зла, — улыбнулась Корица, — очень трудно понять, почему мы выбираем одно, а не другое. К тому же, говорю, Гришу всегда привлекали самые экзотические растения. А это еще и родом из Центральной Америки.
ГЛАВА 48
Последний праздничный ужин
Когда вышли из сторожки, Сильвестр с Крапивой принялись прощаться.
— Вы поезжайте домой, — сказали они, — а мы пешочком, нам надо проверить свой «Аттракцион невиданной щедрости». Забрать машину со стоянки. Да и вещички пора собирать, дело-то, похоже, закончено.
— Вы уезжаете? — опечалилась Маргарита и подняла глаза на Че и Георгия.
— Ну не прямо сейчас, — пробурчал песик, глядя в сторону.
— Сперва, в любом случае, нас ждет прощальный праздничный ужин, — сказал Камрад и зашагал по тропинке к машине.
Вскоре Маргарита, старательно контролируя свои мысли, чистила на кухне картошку. За окном падал пушистыми хлопьями снег. Совсем как в тот вечер, когда девочка впервые увидела в круге света под фонарем веселого человечка в круглых очках. Че достал из саквояжа стеклянную банку с заготовленной впрок кашицей чертополоха. Тут только Маргарита подумала, что на кухне нет ящиков с рассадой.
— А те растения я, сразу как из театра вернулись, пустил на заготовки, — прочитал ее мысли Камрад и встряхнул банку, — зачем добру пропадать? Кстати, часто ли в гостях у бабушки бывает этот Александр Васильевич?
— Часто, вот и сегодня придет, — пожала плечами Маргарита, сожалея, что не может в ответ заглянуть в мысли Че.
— Придет, говоришь? — недобро сощурился Камрад. — Давай сюда картошку, поставим ее на огонь. Кстати, мы готовим суп-пюре из чертополоха. Очень изысканное блюдо.
Девочка и Че возились на кухне вдвоем, Георгий по сложившейся традиции дремал на атласной подушечке, Корица приводила себя в порядок. Тут у нее в комнате зазвонил телефон. Маргарита услышала, как бабушка говорила: «да-да, конечно» и, добавив «очень жаль», положила трубку. Камрад, навострив уши, ухмыльнулся. И, весело насвистывая, принялся чистить луковицу. Когда готовое картофельное пюре залили бульоном, добавили в него обжаренный лук с отварным чертополохом и поставили доходить на огонь{44} в кухню вошла Корица. В бледно-зеленом бархатном платье, которое очень гармонировало с ее рыжими волосами, сияя улыбкой, она прошла к столу и весело спросила:
— Доставать бокалы?
— Я сам! — расцвел Камрад и взмахнул волшебной палочкой.
Теперь кухонный стол, накрытый белой крахмальной скатертью, всем своим видом воплощал слово «праздник»: хрусталь бокалов и подсвечников, серебро столовых приборов, фарфоровая супница, затейливый соусник со сметаной, тарелка с гренками, букетики живых ландышей.
— А почему бокалов только пять? — удивленно подняла брови Корица.
— Потому что совсем недавно через ключ со мной связались Сильвестр с Крапивой, они получили срочный вызов и сейчас уже находятся на пути в другой город.
— Но… — расстроенно начала Маргарита.
— Тебе, дорогая, — повернулся к девочке Камрад, — они просили передать, чтобы ты почаще носила на шее ключик. Не исключено, что скоро, очень скоро они с тобой свяжутся.
— Вот и Александр Васильевич отказался прийти, — развела руками Корица, — сказал, что у него внезапно поднялась температура, и ее необходимо сбить до завтра, ведь в понедельник он вступает в должность директора театра.
— За это и поднимем первый тост! — предложил проснувшийся Георгий, около которого на специальном столике уже стояла отдельная мисочка.
И только в искристый хрусталь потекло бордовое шерри, как раздался звонок в дверь.
— А это тетя Паша, — пояснила Корица, — я думаю, она имеет полное право отпраздновать победу с нами.
— От нашего стола вашему столу! — громовым голосом приветствовала компанию Староста подъезда, выставляя на стол баночку с солеными груздями. — А то я этих заморских маслин не понимаю, свое надо любить, отечественное, своими руками собранное!
— Это верно! — согласился Че. — Экологически чистое, без всяких вредных добавок. Позвольте по этому случаю налить вам чего покрепче. Настойка на целебных травах, тоже собственноручно приготовленная! — И он плеснул ей в рюмку из отдельно стоящего графина.
Тетя Паша выпила, утерлась широким рукавом, по-гусарски крякнула, глаза ее заблестели — и больше в тот вечер не удивлялась ни говорящим собачкам, ни морским свинкам-эльфам, волочащим за собой по полу прозрачные крылья. Несмотря на свою строгость и любовь к порядку, Староста подъезда даже одобрительно поглядывала на дымо-драконов, которых запустил под потолок Че, едва все перешли к десерту, и Маргарита, чувствуя, что объелась, перебралась в кресло, взяв на колени Георгия.
— Спасибо за угощение, я пойду, — сказала тетя Паша сразу же после чая. — У меня дома раненый.
— Кто такой? — удивленно подняла брови Корица.
— Да тот, что мой халат стащил и тапочки. В бреду он. Все мамой меня называет, прощения просит, обещает исправиться. Мечется, болезный. Сейчас вот уснул, так я к вам.
— Да ты с ума сошла, Паша, это же Адениум. Он очень опасен! Пойдем к тебе скорее!
Через несколько минут вся компания уже была этажом ниже, в квартире Старосты подъезда. На стареньком диване, укутанный одеялом, с компрессом на голове тихонько посапывал де Сюр. Друзья выстроились подле. Тетя Паша возвышалась над всеми, горестно подперев щеку рукой.
