А вот, например, свой день рождения в этом году я отметила в конторе – десятичасовым рабочим днем, завершившимся выговором от Савелия. Помню, девятнадцатого января я стою в коридоре с цветами от Марианны в руках, а он, беспрестанно поправляя длинную прядь, соскользающую с лысины, называет мой репортаж из Смольного "беззубым и вялым". "Да этот сюжет нужно сдать в дом престарелых и кормить его там манной кашей!" – никак не мог успокоиться главный редактор. С цветами в руках я вернулась за свой компьютер и переделала репортаж от начала до конца. А потом вышла из конторы, села в промерзшую машину и из глаз потекли ледяные злые слезы.
Сегодня я была так взволнована, что даже не стала пить кофе. После душа нарядилась в коралловое трикотажное платье – купила его несколько лет назад и ни разу не надевала, дресс-код не позволял; уложила волосы воском, они заблестели; слегка подкрасилась, налила себе некрепкого чайку в любимую чашку "Soft kitty" и в нетерпении устроилась на краешке барного стула, как на жердочке.
– Доброе утро, котёнок, – Вася, зевая, зашел на кухню и распахнул сонные голубые глаза. – Какая ты у меня красивая!
– Доброе утро! А я правильно оделась, скажи? Может, надо в каком-то определённом стиле нарядиться?
– Всё отлично, идеально впишешься, – подмигнул Вася.
С растрепанными после сна светлыми волосами, в незастёгнутой рубашке, он выглядел совсем как мальчишка. Я вдруг почувствовала, что влюбилась в него без памяти. Так, нельзя распускаться, наверное, я просто не выспалась. Я приготовила ему кофе с бутербродами, ругая себя за излишнюю сентиментальность.
После завтрака мы пошли гулять по садоводству.
Первый сюрприз поджидал меня уже на дороге. Прямо перед моим носом оказался соседский плакат, гласящий "Привет Алексе!" Я вытаращила глаза.
– Вась, – неуверенно обратилась я к своему спутнику, – по-моему, у меня начались галлюцинации. Ты можешь вслух прочитать то, что написано на этом плакате?
– Пожалуйста, – Василий был абсолютно невозмутим. – Здесь написано "Привет делегатам девятнадцатого съезда Коммунистической партии Советского Союза" .
– Какого-какого съезда? – ошарашенно переспросила я.
– Девятнадцатого, – любезно ответил Вася, а потом рассмеялся. – Нет у тебя никаких галлюцинаций! Сегодняшний День приветствий – особенный. Члены садоводства восхитились твоими трудовыми подвигами и решили посвятить праздник тебе. Так что не зря ты так его ждала.
– Ой! Как же так? Мне? – я потеряла дар речи.
Занавеска на окне у соседей шевельнулась, нас заметили, и спустя мгновение к нам выбежали Любовь Васильевна с Леонидом Ивановичем.
– Сашенька, Васенька, с праздником вас! Поздравляем! – оба сердечно нас обняли. Я растрогалась.
– Спасибо вам большое, вы не представляете, как много это для меня значит!
– Нет, это тебе спасибо за наведение порядка, мы тобой восхищаемся! – пока Любовь Васильевна говорила, я обратила внимание на забавный значок, приколотый к лацкану ее шерстяного жакета. Желтый смайлик был украшен той же надписью, что и на плакате.
– Любовь Васильевна, а откуда у вас этот значок? – не веря своим глазам, спросила я.
– А это узнаешь чуть позже, вам пора отправляться дальше, – загадочно откликнулась соседка.
Наш поселок и до праздника выглядел так, будто его создавал диснеевский мультипликатор. Но сегодня здесь чувствовалась особая атмосфера. Все садоводы, встречавшиеся нам по пути, носили желтые значки с моим именем; они радостно улыбались, завидев меня, здоровались и благодарили.
– Ну что вы, я ничего такого не сделала, – растерянно отвечала я, полностью потеряв ощущение реальности происходящего. Я словно попала в невесомость.
Ни один мой репортаж не вызывал такой бурной ответной реакции. Да, может, несколько раз мне и удавалось обратить внимание властей на обделенную старушку или многодетную мать, но за улучшение условий жизни им все равно следовало благодарить чиновников, а не меня.
С Васей садоводы разговаривали уважительно и подолгу, спрашивая совета: как лучше перестроить дом или провести электричество в беседку. И если я чувствовала себя принцессой садоводства, то он определенно был его принцем.
Королева-мать Лариса Алексеевна, одетая в изящное тёмно-синее пальто со светло-серым меховым воротником и кокетливую сине-серую шляпку (посмотрите голливудские фильмы пятидесятых, там все в таких) стояла на дороге у своей калитки. Она расцеловала нас обоих, мех защекотал шею.
– Сашенька, с праздником! Как тебе моя идея со значками?
Так вот кто автор смайликов!
– Очень здорово, я совершенно не ожидала, так приятно!
Лариса Алексеевна положила мне в руку такой же гладкий металлический кружок, я рассеянно опустила его в сумку. Вася расстегнул молнию куртки, глаза у меня снова вышли из орбит – и когда он успел приколоть смайлик на воротник рубашки? Лариса Алексеевна таинственно поманила меня за собой. Посередине ее сада был установлен большой экран, на скамейках перед ним сидели люди. Увидев меня, все встали и зааплодировали.
– Дамы и господа, Алекса Сурикова! – объявила Лариса Алексеевна и подошла к экрану.
Вася провел меня в первый ряд. Я, полностью ошеломленная, плохо ориентировалась в пространстве и едва не села мимо скамейки. Лариса Алексеевна, с теплотой глядя на меня, сказала:
– Дорогая наша Алекса! Сегодня мы все, члены садоводства "Дорожник", собрались здесь, чтобы поприветствовать тебя! – Все снова зааплодировали, я привстала и поклонилась. – Мы наблюдали за тем, как ты шаг за шагом идешь к своей цели, и держали кулачки, чтобы у тебя все получилось. Благодаря тебе наше садоводство наконец-то избавилось от самого темного пятна на своей карте; Желтая линия стала солнечной! И в честь этого события мы подготовили для тебя небольшое шоу.
Она села рядом со мной. Что я по-настоящему ненавижу, так это самодеятельность. Она всегда выглядит жалко; от неловкости у зрителей сводит скулы. Однако нынешнее мероприятие было скорее похоже на открытие некого кинофестиваля, что ли.
Темный экран засветился. В кадре показалась я – на борту самолета, с парашютом, готовлюсь к прыжку. Лицо решительное, губы сжаты. Это же сколько лет прошло! Семь, не меньше.
– Она всегда была отчаянной девчонкой, – послышался приятный мужской голос за кадром. Знакомая интонация, кто же это? Какой-то известный ведущий? Немного похоже на Ваню Урганта. – Шура никогда и ничего не боялась, – продолжал голос. Господи, да это же Василий! Поразительно, человек никогда не занимался с репетитором, а так хорошо говорит!
Тем временем на экране мелькала нарезка из моих репортажей разных лет: я мчусь галопом на лошади, ныряю с аквалангом, управляю здоровенным красным трактором "Кировец"; "у этой восхитительной девушки есть стержень!" – комментировал Вася за кадром.
