— О Толиве я всякое слышал.
— Слышали, будто ею управляют садисты, фашисты, анархисты и прочие негодяи, каких только можно придумать, и без ММК планета быстро превратилась бы в адскую преисподнюю?
— Ну, пожалуй, не так круто, но у меня сложилось похожее впечатление. Не особенно страшное, лишь слегка угрожающее. Есть тут хоть доля правды?
— Меня не спрашивайте. Я там родилась и поэтому необъективна. Если угадаете, кто еще там родился, догадаетесь об инициаторах клеветнической кампании.
Дейлт озадаченно задумался на минуту. Исключительно чуткий Пард бросился на подмогу:
— Питер Ла Наг родился на Толиве.
— Лa Наг! — с наигранным изумлением воскликнул Стивен. — Ну конечно!
Эл вздернула брови.
— Неплохо. Этот факт мало кто помнит.
— По-вашему, кто-то старается дискредитировать Ла Нага, пороча его планету? Смешно. Кому хочется очернить автора Устава Федерации?
— Тем, кому хочется изменить Устав, — разумеется, Перестройщикам. Толива не один век тому назад ступила на свой нынешний путь, задолго до рождения Ла Нага, и еще долго им следовала после его кончины. Слухи и толки пошли лишь с зарождением движения Перестройщиков, положив начало долгосрочной кампании. Увидите, прольется еще больше грязи. Цель — запятнать прошлое Ла Нага, а значит, и его идеи, поставив под сомнение дело всей его жизни, Устав Федерации.
— Вы наверняка ошибаетесь. Вдобавок ложь быстро разоблачится.
— Ложь — да. А сплетни и намеки останутся. Мы на Толиве по-своему смотрим на жизнь, и этот взгляд очень легко исказить до омерзительной неузнаваемости.
— Если хотите меня запугать, это вам хорошо удается. Объясните-ка лучше, к чему мне готовиться.
— Вам ведь руки никто не выкручивал, я полагаю? — холодно улыбнулась она. — Вы направляетесь на Толиву по своей собственной свободной воле, и, по-моему, лучше ее увидеть своими глазами. Кстати, о руках…
Дейлт заметил, что Эл разглядывает его левую руку.
— А, заметили другой цвет кожи?
— Трудно было бы не заметить.
Он взглянул на свою кисть, медленно поднял ее с колена, повернул, вытянул желтые пальцы с золотыми лунками ногтей, открыл веснушчатую ладонь. За четкой гранью на запястье кожа приобретала нормальный цвет. Острый меч Антона рубил чисто.
— Несколько лет назад во время неудачного химического эксперимента цвет кожи на руке навсегда изменился.
Эл нахмурилась.
— Полегче, Стив, — предупредил Пард. — Она все-таки медик, может и не поверить твоей старой байке.
— Это легко поправить, — заметила она после паузы. — Я знаю на Толиве нескольких пластических хирургов…
— Спасибо, не надо, — перебил ее Дейлт, покачав головой. — Пускай так остается, в напоминание, что впредь надо быть осторожней. Я мог погибнуть.
— Молодец! Упрямо настаиваешь на своем! Почти двести лет не даешь мне исправить эту неприглядную пигментацию. Признаю свою вину. Никогда раньше не занимался реконструкцией членов и…
— Да-да-да. Ошибся с меланином.
[4]
Не хочу вспоминать, сколько раз мы это обсуждали.
— Я исправил бы ошибку, если бы ты позволил. Противно даже думать, что у тебя одна рука желтая. Меня это угнетает.
— Потому что ты импульсивный одержимый маньяк.
— Ха! Так выражаются лишь слизняки, унижающие перфекционистов!
Эл перевела взгляд на седую прядь волос на макушке:
— Тоже результат несчастного случая?
— Очень опасного, — серьезно кивнул Стивен.
— Нечестно! Я ничего не могу сказать в свое оправдание!
Она откинулась на спинку кресла, внимательно, с искренним любопытством разглядывая собеседника.
— Золотая рука, серебряная прядь, крупный огненный камень на шее… Весьма впечатляюще, Стивен Дейлт.
Он небрежно повертел в пальцах драгоценный камень.
— Память о прежних, гораздо более рискованных предприятиях. Чистая сентиментальность.
— По цвету вы весьма ценный объект для любого микробиолога, — заметила девушка с очень теплой улыбкой. — Наверняка поднимете в ММК крупные волны.
Через несколько дней они сидели в салоне орбитальной станции, глядя на вращавшуюся внизу Толиву, выпивая в ожидании челнока. Проплывавший мимо дородный мужчина в синем джемпере притормозил и тоже присмотрелся.
— Правда, красиво? — спросил он, и оба согласно кивнули. — По какой-то мне самому непонятной причине я всякий раз, видя такую картину, чувствую себя полным ничтожеством. А вы?
Эл проигнорировала вопрос и спросила в свою очередь фактически утвердительным тоном:
— Вы не с Толи вы?
— Нет. Лечу на Нику. Придется ждать здесь на орбите удобной пересалки для дальнейшего прыжка. Никогда тут не был. — Он кивком указал на планету внизу и добавил: — Почему вы так уверены, что я не с Толивы?
— Никто из жителей планеты никогда не сделал бы подобного замечания, — мгновенно ответила Эл и сразу же потеряла интерес к беседе.
Дородный мужчина помедлил, пожал плечами и поплыл дальше.
— В чем вообще дело? — полюбопытствовал Дейлт. — Что он сказал настолько неподобающее уроженцу Толивы?
— Как я вам уже говорила, мы смотрим на вещи иначе. Человеческая раса освоила крошечную планету множество световых лет назад, создала технологию, которая нам позволяет сидеть на орбите некогда чужой планеты, уютно и спокойно потягивая ядовитый напиток в ожидании, когда другой корабль доставит нас вниз. Уверяю вас, принадлежа к этой расе, я чувствую себя кем угодно, только не ничтожеством.
Дейлт, глядя вслед пассажиру, который завязал дискуссию, заметил, что тот на ходу пошатнулся. Стараясь восстановить равновесие, шире расставил ноги, остановился, щурясь в пустоту, по лицу потекли капли пота, оставляя на синем джемпере темные пятна. Потом вдруг повернулся, всплеснул руками, перекосился от ужаса и неразборчиво завопил.
Эл, не говоря ни слова, вскочила, выхватила микрошприц из висевшей на поясе сумочки и бросилась к мужчине, уже превратившемуся в воющий и бормочущий комок страха. Прижала овальную головку инструмента к шее сбоку, нажала на поршень.
— Успокоится через минуту, — объявила она озабоченно прибежавшему стюарду. — На первом же челноке отправьте больного в Центр ММК, чтобы его немедленно доставили в Большой Синий дом.
Стюард покорно кивал, радуясь, что кто-то взял на себя руководство событиями. И действительно, когда на помощь подоспели еще двое членов команды, дородный мужчина утих, хоть по-прежнему всхлипывал.
